Непрожитая жизнь

– Значит, у тебя есть друг-гей, – вдруг заявляет Пьер крайне серьезным тоном.

Я, опешив, смотрю на него.

– Вообще-то он не гей!

Пьер оборачивается к Рафаэлю.

– Она по нему скучает, очень рада его звонку и, барабанная дробь, он – не гей!

– Заткнись, – устало бормочет Рафаэль.

– Леа, а он точно не гей? – вновь серьезным тоном интересуется Пьер.

Капюсин смеется.

– Нет, – отвечаю я и иронично добавляю: – Информация на сто процентов достоверная, месье ле президент. Тюг не входит в число сексуальных меньшинств нашего великого государства.

– И откуда же у тебя стопроцентная достоверная информация? – хитро сощурив глаза, спрашивает Пьер.

– Все, Пьер, закрой рот, – обрывает его Рафаэль.

– Какая тебе вообще разница? – раздраженно бросает Квантан.

Пьер опять оборачивается к Рафаэлю и играет бровями.

– Мне, разумеется, нет никакой разницы, а вот…

– Отвернись от меня, придурок, – равнодушно цедит Рафаэль.

Пьер смеется, но все же отворачивается, и следующие несколько минут мы едем в полном молчании. Я гадаю, стоит ли объяснять Рафаэлю, что Тюг просто друг, и не будет ли это выглядеть глупо… А Рафаэль, наверно, гадает, стоит ли ему расспросить меня о Тюге. В результате все мы просто молчим, погруженные в свои мысли. Как всегда, тишину нарушает Пьер со своей очередной гениальной мыслью.

– Знаете, о чем я тут подумал? – начинает он.

– Раффи, ты это слышал, он подумал! – саркастично произносит Квен.

– Он просто еще не догадался, что в принципе не владеет данным навыком, – подыгрывая Квену с усмешкой в голосе подключается Рафаэль.

– Ха-ха, как смешно, все посмеялись? Так вот, я подумал, что среди Делионов нет геев, ведь так?

– Господи, и как в твоей голове рождаются такие тупые мысли, – устало бормочет Квантан.

Пьер, сузив глаза, внимательно глядит на него и серьезно спрашивает:

– Квен, ты гей?

Рафаэль фыркает, а Квен с огромными, словно два блюдца, глазами поворачивается к Пьеру и бормочет, качая головой:

– Ты ненормальный…

– Это не ответ на мой вопрос. Старина Квен, ты гей, да или нет?

– Заткнись, я тебя умоляю, просто заткнись, – ошарашенно говорит Квен.

– Раффи, это долбаный ответ на мой вопрос? – как ни в чем не бывало продолжает Пьер.

Рафаэль приглушенно смеется и, покачав головой, заявляет:

– Нет, не ответ.

Квантан стреляет в него злым взглядом, и Рафаэль очередной раз усмехается.

– Дубль три, – начинает Пьер, – Квантан Делион, вы – гей!

– Нет, – коротко отвечает Квен, очевидно решив быть лучше, выше, взрослее и не опускаться до уровня Пьера. Но Пьер не собирается так просто сдаваться.

– Черт тебя побери, ты точно гей, – восклицает он, – вот послушай, как должен звучать правильный ответ! – И Пьер, повернувшись к Рафаэлю, серьезно спрашивает:

– Раффи, ты гей?

Рафаэль посылает его, предварительно громко выругавшись. Пьер с самодовольной улыбочкой разводит руками:

– Учись, Квантан, пока мы живы.

Квантан с упреком смотрит на него и шипит:

– Пьер, таких идиотов, как ты, поискать надо, тебе ведь прекрасно известно, что я не гей.

– А вот и нет, последний раз я видел тебя с девчонкой тысячу лет назад. Я знаю, мы вместе лишались девственности, но ты ведь даже кончить не смог! – Пьер смеется, а мы с Капюсин переглядываемся и начинаем хихикать.

– Ты просто непроходимый тупица, – рычит, покраснев, Квантан.

Но нас с Капюсин насмешили вовсе не подробности его личной жизни.

– Значит, вместе лишались девственности? – ехидно интересуюсь я.

– У Делионов нет геев! – скандирует Капюсин.

– Черт, действительно звучит подозрительно, – приглушенно ухмыляется Рафаэль.

– В свое оправдание могу сказать, что девственности в тот день вместе с нами лишился и Раффи, – самодовольно сообщает Пьер, подмигнув ему.

Мы опять смеемся.

– Раф устроил нам сюрприз на Новый год. Париж, отель «Георг V», номер люкс, четыре сопляка и четыре элитные проститутки. Нам всем было по пятнадцать, – погружаясь в воспоминания, поясняет Пьер и, кинув смешливый взгляд на Квена, добавляет: – И он не смог кончить с сиськами четвертого размера.

На удивление, Квантан не злится, а наоборот, улыбается.

– Я, черт бы меня побрал, так нервничал тогда, у меня аж руки тряслись.

– А помните лицо Микаэля? – говорит Раф. – Эти круглые глаза и отвисшая челюсть. Да, и как он крикнул: «Я не умру девственником!»

Парни дружно смеются.

– А я как увидел ту блондинку с ее ногами, – присвистнув, подхватывает Пьер, – аж выпрямился, чтобы быть не слишком ниже ее.

– То есть в пятнадцать лет вы устроили вечеринку, на которой все лишились девственности? – задавая этот вопрос, я смотрю на Рафаэля.

Его губы расползаются в широкой улыбке.

– Да, – кивает он, – наша первая сумасшедшая вечеринка.

– Ты так нам и не сказал, кто именно оплатил это все? – оборачиваясь к Рафаэлю, спрашивает Пьер.

– Дедушка, конечно, – уверено вставляет Квен.

– Бабушка, – посмеиваясь, отвечает Рафаэль.

– Я так и думал, что за всем этим стоит эта сумасшедшая женщина, – весело восклицает Пьер. – Ты, кстати, рассказал Мике?

Рафаэль качает головой.

– Нет, не сказал. Думаете, стоило? – спрашивает он.

Ребята замолкают.