Нептун (ЛП)

Уголки его губ приподнимаются в ухмылке. — Конечно, только ради этого. Но я извинился, потому что в этот раз я не шутил.

Ему с трудом удается следить за дорогой вместо моих губ. Мне же с трудом удается удержать свой ремень безопасности пристегнутым, а себя на пристойном — не говоря уже о безопасном — расстоянии между нами.

Он сглатывает. — Эмма. Я за рулем. — Но похоже, сам не слишком надеется на эффект своих слов. Даже теперь, он разглядывает обочину дороги и сбрасывает скорость, вероятно, на тот случай, если я на него наброшусь.

— Ты мог бы припарковаться, — услужливо предлагаю я.

К моему удивлению, он так и поступает. Мы замолкаем, когда Гален сворачивает на широкую обочину, и тихий ход на высокой скорости сменяется хрустом гравия под шинами внедорожника.

Он паркуется. Отстегивает ремень. Поворачивается ко мне. — Что ты там говорила?

Я не знаю, притянул ли он меня к себе или я сама, но за какую-то долю секунды я уже сижу на его коленях, пробуя на вкус каждый уголок его губ. Я удивлена и обрадована, когда его руки скользят вверх по спине моего сарафана. Сперва он робко, легонько поглаживает мою спину кончиками пальцев. Но я целую его сильнее, и вся легкость испаряется, уступая место желанию, совпадающему с моим.

Я мысленно воздаю хвалу неизвестному изобретателю затемненных стекол. Мы просто вихрь из рук, стонов и нетерпения. Я практически пьяна от его запаха, его вкуса, его тела подо мной.

Гален ведет себя куда смелее, чем когда-либо, и я решаю проанализировать это позже. Не знаю, почему я думаю об этом сейчас; обычно, я стараюсь получить по максимуму его внимания до того, как он придет в себя. А сейчас, я воспользуюсь выпавшей удачей. Мои пальцы пробираются под его футболку и скользят вверх по твердым кубикам живота. Он отпускает меня ровно настолько, чтобы поднять руки над головой и позволить мне снять с него футболку. Затем я снова оказываюсь в его руках, в его объятиях и рядом с ним. Словно часть его.

Он запускает руки в мои волосы, проводя дорожку из поцелуев от моего уха к горлу — словно пуская по следам поцелуев поток из лавы.

Наконец, я набираюсь достаточно смелости, чтобы потянуться к пуговице на его джинсах. Я жду, что он прекратит это, положит конец этому безумию. Но, о чудо, он позволяет мне ее расстегнуть. Я ощущаю безрассудство, и колебание, и власть, но последнее, чего я хочу — это остановиться и подумать. Что мы делаем. Где мы находимся. Как далеко он позволит этому зайти? Как далеко готова зайти я? И внезапно я ошарашена ответом. Я отстраняюсь прочь.

Его руки опускаются.

Я закусываю губу. Я уже привыкла к мысли, что мы ждем момента, когда будем связаны. Идея брачной церемонии и выбора острова кажется мне чертовски романтичной. Конечно, сперва это было бременем — ждать, пока мы станем супружеской четой по версии Сирен, прежде чем я смогу полностью узнать Галена. А затем, — не знаю, когда именно, — но я начала смотреть на вещи по-другому. Он пожертвовал ради меня многим — стал жить на суше и адаптировался к человеческому образу жизни. И все, чего он попросил взамен — чтобы я придерживалась этой одной-единственной традиции. Кем бы я была, если бы отказала ему в этой единственной просьбе? Конечно, мне нравится соблазнять и дразнить его. Но я всегда знаю, что он выкрутится и поведет себя благородно — как всегда вел. Так почему же он отступает сейчас? Неужели я наконец-то вытолкнула его за рамки?

У меня на языке уже вертятся слова раскаяния, но он прижимает палец к моим губам.

— Я знаю, — шепчет он. — Не таким образом.

Я киваю. — Прости. Просто это так...

Он смеется. — Забавно, что ты чувствуешь необходимость передо мной извиняться.

— Я соблазнила тебя и мне не стоило этого делать. С этого момента я буду соблюдать уговор, обещаю.

Похоже, это его настораживает. — Уговор?

— Что ты будешь ждать меня, если я подожду тебя.

Он молчит какое-то время, затем кивает. У меня уже успели затечь ноги. Еще пять минут назад подобное положение казалось вполне удобным, но сейчас больше смахивает на пытку. Я облокачиваюсь на дверь с его стороны, готовясь вернуться на свое сидение, когда Гален притягивает меня к себе для поцелуя напоследок.

И стоило ему это сделать, как кто-то затарабанил по окну. Фан-черт-подери-тастика.

Гален замирает подо мной. — Скажи, что это шутка, — бормочет он мне в шею.

Теперь я понимаю, что значит «обмереть». И не столько из-за того, как далеко мы зашли, как от того, как близки мы к этому были. Нет, за это я уже извинилась, прочувствовав надлежащий тому стыд. Но это — это совсем другое чувство ужаса. Потому что здесь есть кто-то третий. Мы все еще в более, чем просто неудобном положении. На обочине гребаной дороги.

— У вас все в порядке? Проблемы с машиной? — раздается голос мужчины. Затем пухлый незнакомец решает сложить руки маской и посмотреть через нее в окно, прижавшись своим рыхлым носом к стеклу и надышав на него испарины. Что б тебя!