Нептунова Арфа

И Папалеаиаина еще раз повторила легенду, глядя на угасающий костер, по угольям которого пробегали последние маленькие и острые язычки пламени.

- Еще раз спасибо, Аина, - сказал Аракелов, выключая магнитофон. - Значит, это сделал Увоке…

- Что? - не поняла Папалеаиаина.

- Это я так, про себя…

Странный все-таки человек Аракелов. С одной стороны, начисто лишенный маниакальной ганшинской цельности, способный казаться то великовозрастным мальчишкой-сорванцом, то этаким университетским профессором, то старым морским волком, но за всем этим крылось то внутреннее единство, которое Папалеаиаина научилась уже распознавать в людях и которое ценила превыше всего. О своей миссии Аракелов рассказывал мало и неохотно, не скрывая, что бродит покуда в потемках. Однажды он так и сказал, отвечая на настойчивые расспросы Кортехо:

- Я сейчас вроде негритенка Джима, который в безлунную полночь искал черную кошку в старой угольной шахте.

Потом Ганшин отозвал Аракелова, и Папалеаиаина невольно подслушала их разговор. Она поняла не все, - беседовали они по-русски, - но общий смысл был достаточно ясен; в конце концов не зря же она четыре месяца кряду изо дня в день имела дело с Николя…

- Вам не кажется, Александр Никитич, что не стоит выставлять себя в таком невыгодном свете? Ведь все-таки здесь международная группа… Анна - представитель правительства Караури к тому же. Не роняете ли вы в их глазах престиж советской науки? Несерьезно это, право, несерьезно.

- Врать не приучен, а правду говорить - так и сказать пока нечего. В такой ситуации посмеяться над собой - значит лишить этой возможности других.

- Не знаю, Александр Никитич, не знаю… По-моему, даже о трудностях можно было бы сказать, ну, повесомее, что ли, посолиднее. Ведь вы…

- Да знаю я, - перебил Аракелов. - Ей-богу, знаю, Николай Иванович. И самому мне достаточно тошно от этого. Каникулы на Караури - думаете, нужны мне эти каникулы?! Но раз уж я здесь, буду пытаться до конца. И говорить об этом все как есть. Не умею я делать хорошую мину при плохой игре…

Папалеаиаина не знала, что и думать. Было обидно, что задача - и задача для ее родины немаловажная - оказалась порученной человеку, который, суд по всему, с ней не совладает. А с другой стороны, подспудно верилось, что все ж таки совладает: было в Аракелове нечто внушающее уверенность…

Однако порой ее охватывало сомнение: так ли уж она права в своих ощущениях? Вместо того, чтобы заниматься делом, Аракелов устраивает всякие увеселения, чудит - ведь, конечно же, именно он, а не Янг придумал этот странный ночной концерт. Что за очередная затея?

Папалеаиаина протянула руку к тумбочке, еще раз повертела перед глазами билет: «Фрайди-Айлендское филармоническое общество имеет честь пригласить Вас…»

Что ж, раз приглашают - пойдем.

* * *

«Ну погоди у меня, Джайн! Я не я буду, если ты не попляшешь, да как попляшешь! Дай только до Тонга добраться. А уж там будь спок. Зря, что ли, я подрывником на Трансавстралии работал? Нет, дружок, не зря, ох, как не зря… Думаешь, ты без конца надо мной измываться будешь? Безнаказанно, думаешь? Мачту тебе скреби… Лапы у якоря точи… Хватит! Вот доберемс до Тонга - и все. Первую петардочку я тебе в магнитофон засуну. Аккуратненько так засуну, красивенько, комар носу не подточит. Очаровательный концерт получится… От такого концерта удовольствие не скоро забудешь… Ни ты, ни я. Жаль только, не увидеть мне тебя в тот момент… А второй заряд под баллер руля. Ювелирненько сделаю - не переборщить чтоб. Я тебя топить не хочу, греха на душу брать не стану. А вот без руля ты у меня поболтаешься - пока еще на твой SOS кто откликнется. Будешь тогда меня вспоминать. Поймешь, может, что над людьми измываться - тоже меру знать надо. Может, это тебя вежливости научит, господин капитан, король яхтсменов…»

VI