Непуганое поколение

Промелькнули ряды зеленых деревьев. Промчались они, как черный вихрь, мимо сине-белого поста ГАИ. И потянулась серая степь. Он опять почти через два года увидел слева на горизонте свои любимые холмы и горы. «Как застывшее море», – снова, как когда-то, подумал он, вглядываясь в бесконечные гигантские волны. Только сейчас, вырвавшись из части, из круговерти повседневного существования, из всех этих бесконечных караулов, патрулирований, отношений с начальством, вдохнув глоток природы и свободы, он понял, что ему уже не хочется быть профессиональным военным. И хотя ему еще осталось служить как «медному котелку», он уже ощутил, что армия – это уже прошлое. Что она, как шелуха, сползает с него вместе с каждым километром, на которые удаляется их таксомотор. Уже не хотелось возвращаться в тот мир, который он покинул. А вдруг остро-остро захотелось сейчас затеряться в этой бескрайней степи. И чтоб никто и никогда не мог его уже найти.

Он размечтался. И стал даже искать взглядом прибежище, в котором мог бы остаться. Но зацепиться глазу было не за что. Вот пасущаяся лошадь. А на спине у нее сидит какая-то птица. Лошадь начинает двигаться, и птица перелетает вслед за ней с места на место. Вдалеке видна серая, как и сгоревшая степь, крутобокая юрта. Возле нее грудится отара овец.

И снова на десятки километров голое, просматриваемое и простреливаемое ветрами пространство.

Ехали они долго. Во всяком случае, больше времени, чем предполагали. Станция Отар – это облупившийся вокзальчик с унылой, затянутой решеткой кассой, несколько погрызенных непогодой домиков. Едкий запах от промасленных шпал, мусор по обочинам дороги. Стальные, уходящие за горизонт рельсы.

Нашли начальника станции.

Затюканный жизнью, тощий, дочерна загорелый, усатый начальник-казах в форменной синей куртке и почему-то в сапогах к ним отнесся достаточно любезно.

– А, этого мальчишку ищете? А его здесь нет, – как о живом сказал он. – Его отправили во Фрунзе. Так что вы зря сюда приехали. Утром отправили. Здесь же морга нет. Хранить негде. Вам надо ехать во Фрунзе.

– Ну дела! – почесал затылок Дубравин. – Значит, зря деньги потратили на такси. Лететь надо было сразу в Киргизию.

Посоветовавшись, они решили. Дело идет к вечеру. Огромное пылающее солнце уже легло на рельсы. Поэтому ночевать надо здесь. А завтра с утра пораньше доехать до Фрунзе. И уже там решать все проблемы.

К счастью, в станционном домике была пара комнатушек для приезжих. Что-то вроде гостиницы. Перекусив булкой с чаем, Дубравин лег спать. Но не спалось ему. Почему-то все время вспоминался рассказ начальника станции: «Его проводница заметила. Он сначала пошел в тамбур. Там прятался. Потом она его выгнала из бойлерной, где топочная. Ну, печка топится, что воду греет… А он все-таки, видимо, место искал себе, где можно было уколоться… А потом уже забрался к себе на полку. И там лежал». В сознании Дубравина мелькало какое-то непонятное слово «передозировка». Мысли путались. Последнее, что он подумал, было: «Господи! Тут все надо самому делать. Учиться, работу искать. Жизнь строить… А вот человек. У него все было. Живи да живи. А вот не пожилось ему почему-то совсем. Может, и неинтересно было, что все у него уже было…».

***

Во Фрунзе они очень быстро нашли городской морг. Дубравин боялся, что, увидев мертвого сына, майор просто впадет в прострацию и в слезы. Но видимо, не зря Амалия Иосифовна работала столько лет в медицине. Во всяком случае, когда они вошли в темное, прохладное помещение морга, она держалась как стойкий оловянный солдатик. Увидев сына на холодном цинковом столе, она не упала в обморок, не ударилась в истерику. Дубравин же очень удивился, когда вместо, как ему представлялось, обезображенного пороком закоренелого наркомана увидел перед собой молоденького, беленького, кучерявого еврейского мальчишку.

Они постояли с минуту, посоветовались, как быть дальше. Решили. Она останется с сыном, обмоет, переоденет его. А он поедет в город за гробом и всем необходимым, что нужно будет для перевозки. Поначалу ему показалось, что задача, поставленная перед ним в данном случае, невыполнима. Во-первых, он абсолютно не знал город. Где что искать. Во-вторых, он страшно боялся, что после всех трат им просто не хватит денег, чтобы удовлетворить аппетиты всех ворон, слетавшихся на поживу. Но она, по-видимому, более четко представляла себе силу и власть денежных знаков. И поэтому ни о чем не беспокоилась. И успокоила его на этот счет, сообщив:

– У Геры тоже должны быть деньги. Я ему в плавки в кармашек заложила двести рублей…

Она сходила к телу и, к Дубравинскому удивлению, извлекла искомые деньги. Ну а с ними проблемы разрешались достаточно быстро. Дубравин поговорил с молоденьким водителем автобуса-катафалка, и тот согласился, что за тридцатку он поможет им в хлопотах.