Непуганое поколение

Глупый. Он никак не мог понять, что ее любовь, их отношения – это то, что превратило ее в спящую красавицу и позволило ей сохранить всю полноту чувств, всю чистоту души для него. И эта-то полнота не позволяла плескаться и выплескиваться через край.

И вот сейчас они встретились. И как бы заново смотрят друг на друга. Примеривая новых друг друга к этой жизни.

Они постояли несколько минут. Вспомнили знакомых, друзей.

– Пойдем погуляем! – предложил слегка растерянный Дубравин.

Она взяла его под руку. И они чинно потопали в сторону ее дома.

Он в ужасе думал, что сейчас они дойдут до дома. Она помашет ему рукой. И все. Они так и не объяснятся. А это значит, что роман их был романом в письмах. Романом, в котором любовь была придумана и прожита как мечта, распавшаяся с новой встречей.

Но, странное дело, когда они подошли к синим металлическим воротам их дома, она не стала прощаться с ним или что-то объяснять. Неожиданно просто и серьезно она предложила:

– Саша, давай зайдем ко мне! Посидим, поговорим!

Он даже опешил от такого предложения. Представил себе, как будут на него пялиться ее родные из большой патриархальной семьи. Все эти бабушки-дедушки. Но с другой стороны, ему было интересно взглянуть на ее дом. «А что? Действительно, – подумал он, – дом, обстановка все сразу показывает. Что за люди ее родные?». И он, набрав в грудь воздуха, проговорил:

– Ну давай попробуем!

И подумал сам о себе уважительно: «Видать, серьезно она ко мне относится, раз домой приглашает».

К его удивлению, ни в зеленом дворике, заросшем вьющимся виноградом, ни в прихожей дома никого не было. Он снял туфли и в носках прошел в тишине в ее комнату. Узкая девичья кровать, тумбочка с фотографиями, столик для занятий, пара стульев, тюлевая занавеска, диванчик.

Вот на этот диванчик они и присели для того, чтобы поговорить о жизни и о себе. Разговор был ни о чем. Пока он не попытался, что называется, взять быка за рога:

– Ну а почему ты перестала писать? – И о самом себе в третьем лице: – Ведь солдат живет от письма до письма.

Вопрос прозвучал о письмах. Но на самом деле завуалировано: «Любишь ли ты меня еще?».

Эх, молодой да глупый! Разве может женщина после стольких лет разлуки ответить не только тебе, но и сама себе на этот вопрос? Это с мужчинами все понятно. Огонь в груди горит. Страсть кипит.

Любовь же женщины – это чаще всего только отражение любви мужчины. И разгорается она медленнее, и погаснуть может без подогрева очень и очень быстро. Да и любится «просто так» только в ранней молодости. Не зря же бытует в народе такой анекдот о девушках: «До восемнадцати лет у них один вопрос – где он? До двадцати пяти – кто он? До тридцати пяти – каков он? А после тридцати пяти опять – где он?».

Так что не задавайте деве юной вопросов разных о любви. Лучше расскажите ей о своей. А этого как раз им и не хватало.

– Да так, – уклончиво ответила она. – Не хотелось почему-то. Устала. Понимаешь, устала я. Ждать! Ждать! Ждать!

– Понимаю!

– Эх, что ты понимаешь, – вздохнула она. Посидела, помолчала и, видно, с огромным усилием, каким-то внутренним напряжением произнесла:

– Ну скажи мне, чего ты хочешь от меня?

Он каким-то безошибочным инстинктивным чутьем понял, что она сейчас задала, может быть впервые в своей жизни, самый важный, самый главный женский вопрос. И понял, что от того, как он ответит, зависит вообще все. Тоже посерьезнел, насупился. И ответ как-то сам собою необдуманно, но четко проговорился, будто и не он, а кто-то другой опять сказал:

– Знаешь, что, Галь, я думаю? Я думаю, что нам надо быть вместе. Всегда. Надо пожениться…

И странное дело, будто что-то изменилось в уютной атмосфере этого домика. И какая-то внутренняя пружина разошлась в ней. Глаза повлажнели, и чуть дрогнули ресницы. Да и он почувствовал громадное облегчение, высказав эту свою заветную мысль. И в этой атмосфере он как-то так незаметно подвинулся к ней, приобнял, нашел губами ее губы. Она тоже мягко подалась, приникла к нему, обняла его широченные плечи.

Ах, Боже ты мой! До чего же сладким стал этот первый настоящий после долгой разлуки поцелуй. И долгим. Длиною во все эти три года…

Часть II. ТРАВЫ ПАХНУТ МЯТОЮ

I

Жили на свете два брата-близнеца. Во всем они были одинаковыми. В воспитании. Одежде. Образовании. Вместе учились в школе. И даже служили в одной части. Только потом один из них стал строителем, а другой – писателем. И жизнь их сложилась по-разному.

Никто не мог понять, отчего так случилось. Ведь все у них на первый взгляд было одинаковое. Даже гены.

Одного не учитывали люди. Что каждый из них получил от Бога бессмертную, единственную в своем роде душу.

А наша судьба есть только раскрытие нашей бессмертной души…

II

Дорога в аэропорт «Домодедово» веселая. Ровная, гладкая. Говорят, строили ее в порядке эксперимента немцы, а качество проверяли так. Поставили полный стакан с водою в салоне машины. И прокатились с ветерком.

Ни одной капли не пролилось.