«Непутевые ребята», или Полный трам-тарарам

Итак, О’Брайен поспешил в дальний конец мастерской, на ходу срывая с себя рабочий фартук. В мастерской приятно пахло кожей, повсюду были разложены инструменты и стояли баночки с гвоздями и клеем. Вдоль стен аккуратно выстроились обувные коробки всевозможных размеров, от крошечных до самых огромных. О’Брайен обслуживал всех обитателей леса, от малюсеньких фей до гигантских великанов, включая прочую нечисть средних размеров.

В дальнем конце мастерской у лепрекона был оборудован личный уголок, где стояли кровать, гардероб и небольшая плита, на которой О’Брайен готовил себе обед и варил ведрами сапожный клей.

Он бросился к кровати, достал из-под подушки продолговатую металлическую коробочку и приподнял крышку. Внутри на бархатной подушечке лежала флейта. Настоящая фамильная лепреконская флейта, которую передают из поколения в поколение.

В каждом поколении лепреконов рождается всего один музыкально одаренный ребенок, и в своей семье таким как раз был О’Брайен. Всем его братьям медведь на ухо наступил, в то время как сам он мог с ходу подобрать на тростниковой дудочке любой мотив. Так что фамильную флейту он унаследовал по праву. По правде сказать, он бы предпочел получить саксофон, но, как известно, дареному коню в зубы не смотрят.

О’Брайен взял в руки флейту, бережно протер ее рукавом и приложил к губам:

Тили-тили-тилилиии, ту-ти-ту-ти-тааааа!
Тили-тили-тилилааааа, ту-ти-ту-ти — тиииии!

Веселая песенка звучала столь заразительно, что ноги лепрекона вновь пустились в пляс сами собой. Они подскакивали, выделывали коленца и вытворяли в воздухе множество замысловатых фигур.

Да что же это такое! Нужно немедленно остановиться!

Он опустил флейту, уперся ногами в пол и собрал волю в кулак.

«Не смей прыгать! — внушал себе О’Брайен. — Не смей!»

Немного успокоившись, он подошел к гардеробу, открыл дверцу и принялся изучать свое отражение в большом длинном зеркале. Зеленая шляпа. Зеленый камзол. Красные панталоны. Красивые ботиночки с загнутыми носами. Рыжая борода, под стать густым бровям песочного цвета. В руках флейта. Вылитый лепрекон.

О’Брайен тяжело вздохнул. Выглядеть вылитым лепреконом ему не нравилось.

Он надвинул шляпу пониже на глаза и расстегнул три верхние пуговицы камзола, втянул щеки, нахмурил брови и постарался придать своему лицу угрюмо-зверское выражение. Флейту он повесил на шею. Раньше к флейте прилагалась зеленая ленточка, но Шелупоня предложил О’Брайену заменить ее черным кожаным шнурком — так круче выглядело.

В самом деле, с черным кожаным шнурком О’Брайен выглядел намного круче и походил не просто на лепрекона, а на лепрекона из улетной трамтарарам группы. На лепрекона, знающего себе цену. На такого лепрекона, на которого девчонки положат глаз сразу же, как только им надоест пялиться на Шелупоню.

В этот момент в мастерской зазвонил чарофон.

О’Брайен не спешил снимать трубку. Наверняка звонил кто-нибудь из братьев: Симус, Киран, или, там, Нил, или Диллон, или Пэдди — какая разница. И наверняка собирался обсудить с ним последние модели стелек или поговорить о шнурках.

Стоит ли в таком случае снимать трубку?

Определенно нет. Во всяком случае, не сегодня. Сегодня шнурки подождут. Его братья никогда не понимали, почему ему так нравится играть в группе. Они считали это не подобающим лепрекону увлечением, которое до добра не доведет. Братья постоянно упрекали его за то, что он закрывал мастерскую раньше времени и шел веселиться вместо того, чтобы сидеть дома и ремонтировать чужие башмаки.

Чарофон прозвонил четырнадцать раз и затих. О’Брайен с облегчением выдохнул.

Он поспешил к выходу, вылетел за порог, захлопнул дверь, запер ее на ключ, подергал для надежности ручку, убрал ключ в карман, сбежал по ступенькам, вернулся и еще раз подергал ручку двери, проверяя, надежно ли она заперта. Потом он бросился в сад и наступил ногой на заветный булыжник. Камень послушно покачнулся. О’Брайен осторожно отошел и взъерошил за собой примятые пучки клевера, прикрывавшие тайник. Так, теперь порядок.

Инстинктивно О’Брайен бросил взгляд на радугоотражатель, закрепленный на крыше. Радугоотражатель представлял собой сложную проволочную конструкцию из шеста, расходящихся во все стороны спиц, вертящихся колесиков и большой тарелки посередине. В настоящий момент агрегат отдыхал. После захода солнца никаких радуг, разумеется, не могло быть. (Лепреконы боятся радуги как огня, ведь своими концами она указывает точно на то место, где зарыт клад. Поэтому почти у всех на крыше стоят радугоотражатели, которые помимо своего основного предназначения намного улучшают сигнал приема чаровидения.)

Убедившись, что все его добро в целости и сохранности, О’Брайен пришел в радостное возбуждение. Он приподнялся на мысочках своих остроконечных башмаков, согнул в локтях ручки, глубоко вздохнул и запрыгал от счастья. Он скакал все быстрее и быстрее, пока не превратился в сплошное мельтешение.