Нераскрытая самость

Религиозный человек, насколько можно судить, испытывает на себе непосредственное влияние реакции бессознательного. Эту реакцию он, как правило, называет совестью. Но поскольку тот же самый психический фон порождает не только нравственные реакции, то верующий оценивает свою совесть на основе традиционного этического стандарта и, следовательно, коллективной ценности, в стремлении к которой его активно поддерживает Церковь. До тех пор, пока индивид может придерживаться своих традиционных взглядов, [27]а время, в котором он живет, не требует более сильного акцента на индивидуальной автономии, его положение вполне может его удовлетворять. Однако ситуация в корне меняется, когда приземленные люди, ориентированные на внешние факторы и утратившие свои религиозные убеждения, начинают составлять большинство, что мы и наблюдаем сегодня. В этом случае они вынуждены перейти к обороне и должны тщательно проанализировать основы своей веры. Их уже не поддерживает мощная суггестивная сила consensus omnium[28], и они остро осознают слабость Церкви и шаткость ее догматических положений. Церковь всеми силами стремится противодействовать этому и призывает к большей вере, как будто этот дар благодати зависит от доброй воли и удовольствия человека. Однако средоточием веры является не сознание, а спонтанные религиозные переживания, которые позволяют установить непосредственную связь веры с Богом.

Здесь каждый из нас должен спросить: «Свойственны ли мне какие-либо религиозные переживания и непосредственная связь с Богом, а значит, и та уверенность, которая не даст мне, как личности, раствориться в толпе?»

6. Самопознание

На этот вопрос можно дать положительный ответ только тогда, когда индивид будет готов выполнить требования тщательного самоанализа и самопознания. В этом случае он не только узнает некоторые важные истины о себе, но и получит психологическое преимущество: он убедится, что заслуживает самого серьезного внимания и сочувственного интереса. Этим он как бы провозгласит свое человеческое достоинство и сделает первый шаг к фундаменту своего сознания – то есть к бессознательному, единственно доступному источнику религиозных переживаний. Последнее, разумеется, не означает, что то, что мы называем бессознательным, тождественно Богу или занимает его место. Это просто среда, из которой, по всей видимости, проистекает всякий религиозный опыт. Что же касается конечной причины такого опыта, то ответ на этот вопрос лежит за пределами человеческого познания. Познание Бога – трансцендентальная проблема.

Религиозный человек находится в гораздо более выгодном положении, когда речь заходит об ответе на важнейший вопрос, нависший над нашей эпохой подобно дамокловому мечу: он имеет ясное представление о том, каким образом его субъективное существование укоренено в его отношении к «Богу». Я заключил слово «Бог» в кавычки, дабы показать, что мы имеем дело с антропоморфической идеей, динамика и символика которой проходят сквозь фильтр бессознательной психики. Любой, кто захочет, может по меньшей мере приблизиться к источнику таких переживаний, независимо от того, верит он в Бога или нет. В противном случае мы лишь в редких случаях становимся свидетелями того чудесного обращения, прототипом которого является происшествие с Павлом на пути в Дамаск. Существование религиозных переживаний больше не требует доказательств. Однако действительно ли то, что метафизика и теология называют Богом и богами, составляет подлинную основу этих переживаний, всегда будет вызывать сомнения. На самом деле это праздный вопрос, ибо ответ на него заключен в субъективно всепоглощающей нуминозности опыта. Всякий, кто пережил его, захвачен им целиком и потому не станет предаваться бесплодным метафизическим или эпистемологическим спекуляциям. Абсолютная достоверность подтверждает сама себя и не нуждается в антропоморфических доказательствах.