Крест в христианской религии, например, является значимым символом, выражающим множество аспектов, идей и эмоций, но крест перед чьим-то именем просто указывает на то, что этот человек мертв. Лингам, или фаллос, функционирует как всеобъемлющий символ в индуистской религии, но если мальчишка рисует его на заборе, он просто означает его интерес к собственному пенису. Поскольку детские и подростковые фантазии часто сохраняются и во взрослой жизни, многие сны содержат безошибочные сексуальные аллюзии. Было бы абсурдно искать в них какой-то иной смысл. Но когда каменщик говорит о монахах и монахинях, лежащих друг на друге, или электрик – о «папе» и «маме», нелепо предполагать, что он предается пылким подростковым фантазиям. Он просто имеет в виду определенный вид кладки или разъема, которому дали красочное название. Если же образованный индус заговорит с вами о лингаме, вы услышите то, что западный человек никогда бы не связал с пенисом. Возможно, вам даже будет трудно догадаться, что именно он подразумевает под этим словом, и вы естественным образом придете к выводу, что лингам
Толкование снов и символов требует определенного ума. Оно не может быть механизировано и втиснуто в глупый и лишенный воображения мозг. Оно требует не только знания индивидуальности сновидца, но и самосознания со стороны толкователя. Ни один опытный специалист в этой области не станет отрицать, что существуют эмпирические правила, которые могут оказаться полезными, но применять их следует с большой осторожностью. Не каждый может овладеть этой «техникой». Вы можете следовать всем необходимым правилам и внешне безопасному пути познания, и все же попадете в трясину самой ужасающей бессмыслицы, проглядев кажущуюся незначительной деталь. Даже человек с высокоразвитым интеллектом может сбиться с пути, потому что никогда не учился пользоваться интуицией или чувствами, которые могут оказаться на прискорбно низком уровне развития.
Попытка понять символы сталкивает нас не только с самим символом, но и с целостностью личности, его породившей. Если аналитик готов к этому, он может добиться успеха. Как правило, необходимо тщательное исследование пациента и его культурного фона. В процессе можно многому научиться и таким образом заполнить пробелы в собственном образовании. Я сам взял себе за правило рассматривать каждый случай как совершенно новое явление, о котором мне не известно решительно ничего. Стандартные процедуры часто бывают полезны, пока аналитик имеет дело с поверхностным уровнем, но как только он соприкасается с жизненными проблемами, жизнь берет верх, и даже самые блестящие теоретические построения обращаются в пустой звук.
Это существенно осложняет обучение различным методам и приемам. Как я уже говорил, ученик должен приобрести множество специализированных знаний. Это даст ему необходимый ментальный инструментарий, но главным – умением обращаться с этими инструментами – можно овладеть только в том случае, если ученик сам подвергнется анализу, который познакомит его с собственным конфликтом. Это весьма сложная задача для некоторых так называемых нормальных, но лишенных воображения людей. Они просто не способны осознать, например, тот очевидный факт, что все психические явления происходят спонтанно. Такие люди предпочитают полагать, что все происходящее есть либо результат их собственных действий, либо патология, лечить которую необходимо таблетками или инъекциями. Они – живое доказательство того, как близка блеклая нормальность к неврозу. Более того, именно такие люди легче всего становятся жертвами психических эпидемий.
На всех высших уровнях науки воображение и интуиция дополняют интеллект. Даже физика, самая строгая из всех прикладных наук, в значительной степени зависит от наития, обусловленного бессознательными процессами, а не логическими умозаключениями (хотя впоследствии всегда можно продемонстрировать, какая логическая процедура могла привести к тому же результату).