Нерассказанная история

Машина была припаркована перед отелем. Грабовски заметил ее, когда шел домой после ленча. Может, парень вошел в дом и до смерти перепугал миссис Джексон своим пирсингом и тем, что сказал ей?

– Насколько я понял, тебя послал Тинни?

– Нет, – буркнул парень, выходя из машины. – Сказал мне, где вы остановились. Но не посылал. Я сам хотел встретиться с вами. С легендарным Граббером Грабовски.

Он протянул руку. Грабовски проигнорировал жест и оглядел улицу. Ему совсем не хотелось, чтобы его заметили в обществе этого парнишки, на котором крупными буквами было написано «папарацци». Впрочем, в здешних местах они не распознают акулу пера, даже если она пооткусывает им носы. И все же ему стало не по себе.

– Едем, – бросил он. – Твоя машина.

Лучше убрать отсюда фургон, потому что здесь есть по крайней мере одна особа (возможно), которая сразу нас вычислит, если, конечно, вздумает пройти мимо.

– В Джейнсе есть бар, который тебе понравится, – сообщил Грабовски, устраиваясь на пассажирском сиденье.

Он не знал никаких баров, но что-нибудь найдет. И тогда он выяснит, что происходит. Он уже догадывался, вернее, сложил два и два в ту минуту, как увидел фургон.

Тинни снова ему звонил:

– Что с тобой, Граббер? Что тебя удерживает? Говорю тебе, старина, у меня работы больше, чем я успеваю делать. Знаешь, что тут творится?

Он наскоро прочитал список. Актриса, попавшая в наркологическую клинику. Поп-принцесса, выбрившая голову. Наследница сети отелей, оштрафованная за превышение скорости в нетрезвом виде, которой грозит тюрьма.

– Послушай, старик, этот 2007 год войдет в историю. Год, когда все девчонки слетели с катушек. Так ты в доле или как?

Граббер заверил, что уже едет.

– Ты это говорил в прошлый раз.

Тинни помолчал.

– Чем ты занимаешься? Что держит тебя за яйца в как там его… Кенсингтоне?

Граббер наскоро сочинил правдоподобную историю, но Тинни что-то учуял. Поэтому сегодня газетная крыса и торчала у отеля.

Но парень зря тратил его время. И Граббер скорее всего тоже зря тратил свое. За последние несколько дней он не думал ни о чем, кроме Лидии. Незаметно провожал домой с работы, когда она по средам ехала в город на ленч, следовал за ней по улице, где она покупала сандвичи, а потом – в магазин одежды. Уходя из приюта, она что-то крикнула седовласой даме, и голос был не тем, каким его помнил Граббер. Он не сильно отличался, но был не таким. А вот от смеха по спине у него пробежал холодок. Иногда на этой работе приходится думать именно спиной.

Они уже въехали в Джейнс, и Грабберу пришлось поискать глазами бар.

– Сверни направо, – велел он. – Думаю, это здесь.

Он вспомнил парня, одержимого Джеки Онассис. Она обратилась в суд, и парню запретили приближаться к ней ближе чем на пятьдесят футов. Но он продолжал ее снимать. Каждый день оказывался в доме, где она жила. Его снова притянули к суду, однако он не смог остановиться. Псих, конечно. Но Граббер понимал, что он чувствовал.

– Ну вот, паркуйся, – сказал он. – Я ставлю пиво.

Парень вошел в бар и придвинул табурет. Его походка была расслабленной, словно кости не скрепляли суставы, и это действовало Грабберу на нервы.

– Что ты хочешь узнать? – прямо спросил Граббер.

Парень ухмыльнулся:

– Да ничего. Просто хотел познакомиться. Слышал истории о том, что вы делаете классные снимки.

Чушь собачья! Неудивительно, что Тинни старается заманить его в ЛА. Этот дурачок не способен смазать собственную задницу целой пачкой масла.

– Да? – спросил Грабовски. – Какие именно?

– Те, где она беременная и в бикини, верно?

– Слушай, клоун, – процедил Грабовски.

– Вообще-то Хад.

– Слушай, Хад, я в жизни не делал подобных снимков. Так что это был не я.

Такие вопросы выводили его из себя. Но откуда это знать парню, выросшему в эпоху, когда актрисы позировали голыми, с разбухшими животами. Все, что угодно, лишь бы попасть на журнальную обложку!

Он и не представлял, какой вонью несло от этих снимков.

Граббер мог бы делать такие, но не делал. У него тоже были свои принципы!

– Точно, – пробормотал парень и неловко поскреб пальцем кольцо в соске.

– Итак, хватит мне лапшу на уши вешать. Это Тинни тебя послал. Верно?

Крысеныш долго раздумывал, прежде чем ответить:

– Да. Тинни говорит, вы бы тут не торчали, если бы не унюхали что-то жареное. Сказал, вы что-то нащупали.

Грабовски приложился к бутылке.

– И это он рассказал тебе о снимках. Ты хоть знаешь, кем она была?

– Ну… примерно, – пожал плечами Хад.

– Видимо, память у Тинни короткая. Но можешь остаться. У ЛА ничего нет на Кенсингтон.

– Правда? – выдохнул крысеныш, подавшись вперед. У него были длинные, как у коровы, ресницы. А когда он говорил, почему-то высовывал язык. Граббер едва устоял перед порывом вырвать кольцо из соска.

– Конечно, пока здесь вроде бы тихо, но я расскажу тебе, что происходит.

– Мы могли бы работать командой, – с надеждой предложил парень.

– При условии, что дальше тебя это не пойдет, – предупредил Граббер. – Даже Тинни не говори, иначе утечка неминуема.

– Клянусь.

– Знаешь то место, где я остановился?

– «Ночлег и завтрак»?

– Соображаешь. В соседней комнате живет Мадонна.