В середине сентября госсекретарь США Джеймс Бирнс отправился в Лондон на переговоры с Молотовым и министрами иностранных дел ряда других великих держав. Перед отъездом он четко выразил свое намерение использовать американскую атомную монополию, чтобы принудить СССР согласиться на требования Америки. Но всякий раз, когда Бирнс начинал настаивать на том, чтобы Советы открыли американцам Восточную Европу, Молотов указывал на политику исключительных привилегий США в Италии, Греции и Японии. Устав от агрессивного напора Бирнса, Молотов наконец спросил его, не прячет ли он атомную бомбу в кармане пальто, на что госсекретарь ответил: «Вы не знаете южан. Мы всю свою артиллерию носим в кармане. Если вы не прекратите ставить нам палки в колеса… то я достану из заднего кармана атомную бомбу и брошу на вас»7
.Американская атомная дипломатия при первой же попытке пустить ее в ход оказалась совершенно не способной привести к желаемым результатам. Военный министр Генри Стимсон порекомендовал не прибегать к слишком откровенному запугиванию. В сентябрьской записке Стимсон объяснил Трумэну, что запугивание Советов атомным оружием приведет к неприятным последствиям и только подстегнет усилия СССР обзавестись собственным атомным арсеналом:
«Удовлетворительные отношения с Россией не просто связаны, но и… фактически зависят от проблемы атомной бомбы… и если мы… начнем размахивать этим оружием или просто выставлять его напоказ, их подозрения и недоверие к нашим целям и побуждениям возрастут… Главный урок, который я извлек из своей долгой жизни: сделать человека заслуживающим доверия можно, лишь начав ему доверять; а сделать его ненадежным проще всего, если не доверять ему и демонстрировать свое недоверие»8
Стимсон смело призвал приостановить дальнейшие работы над атомными бомбами в США, если Англия и СССР поступят аналогичным образом, и законсервировать те, которые США уже произвели. Трумэн посвятил заседание кабинета 21 сентября настоятельной просьбе Стимсона укрепить дружбу между Америкой и Советским Союзом, пока последний не создал собственную атомную бомбу. Заседание, происходившее в 78-й день рождения Стимсона, оказалось для уходящего на пенсию политика последним. Мнения министров о предложении Стимсона резко разошлись: министр торговли Генри Уоллес возглавил его сторонников, а министр ВМС Джеймс Форрестол – противников. Форрестол сыграет важную роль в ужесточении американской политики по отношению к СССР. Прежде чем войти в число служащих Белого дома (это произошло в 1939 году), он заработал благосостояние на Уолл-стрит и женился на бывшей актрисе, игравшей в труппе «Безумства Зигфелда» на Бродвее. Как и большинство других бизнесменов с Уолл-стрит, он совершенно не доверял Советскому Союзу. Он «допустил утечку» в прессу ложной информации о дискуссии в кабинете. На следующий день
Поскольку Уоллес только что вернулся с конференции по атомной энергии в Чикагском университете, он гораздо лучше Трумэна и других членов правительства понимал, что теперь поставлено на карту. Специалисты были согласны в том, что, какой бы секретностью ни окружали атомную бомбу прежде, эта секретность улетучилась, как только США нанесли первый удар по Хиросиме. Они также понимали (а Комитет Франка предвидел это еще в июне), что СССР скоро будет обладать собственным атомным арсеналом. Присутствовавшие на конференции ученые не сомневались, что нынешнее поколение атомного оружия бледнеет в сравнении с тем, которое скоро будет разработано. Поэтому, заключили они, необходимо срочно принять ряд мер по обузданию гонки вооружений. Уоллес тогда заявил: «Любая страна, которая нарушает международные нравственные законы, рано или поздно попадет в неприятную ситуацию – как уже получилось у англичан с народами колоний и как может получиться у США с атомной бомбой». То же самое он пытался втолковать и коллегам-министрам10.