Неравная игра

— Подожди! — окликаю я Клемента. Он не обращает внимания.

Подхватываю все свои сомнения и бросаюсь за великаном, уже успевшим удалиться метров на десять.

— Как ты узнал, что мой отец здесь похоронен? — спрашиваю я.

— Хватит уже, — бросает он, не думая замедляться.

Раздосадованная, я атакую с новым вопросом:

— Что произошло тем вечером? Я видела, как Эрик увлек тебя в пропасть, и я пролежала на краю… даже не знаю, минут двадцать, всматриваясь в волны — вдруг ты пережил падение. Вот только… тебя там не было!

Молчание.

— Клемент, пожалуйста. Я просто хочу знать.

Он резко останавливается и задирает голову к небу. Страдальческое выражение на его лице медленно смягчается, и затем он смотрит на меня.

— Ты действительно хочешь знать правду?

В чем бы таковая ни состояла, по голосу великана я заключаю, что, возможно, мне не стоит ее узнавать, а ему раскрывать. И все же согласно киваю.

— Тогда идем, — произносит Клемент. Он берет меня за руку и ведет по дорожке к воротам.

— Куда мы идем? — не терпится мне.

Ответа нет.

С каждым шагом во мне нарастает беспокойство которое в итоге становится совсем невыносимым. Я уже собираюсь взбунтоваться и потребовать ответа, но тут Клемент замедляется. Затем останавливается вовсе, отпускает мою руку и как-то странно на меня смотрит, такими пустыми глазами. Потом едва заметно кивает на запущенную могилу в паре метров от дорожки.

Я в замешательстве таращусь на него и потом перевожу взгляд на надгробие, на котором теперь сосредоточено все его внимание.

В каменной плите как будто совершенно ничего примечательного. Побитая годами и непогодой, она испещрена пятнами мха и лишайника, и с моего места выгравированные на ней слова неразборчивы.

— Подойти поближе, — приказывает Клемент.

Я делаю шагов пять по траве и тогда различаю имя покоящегося под камнем бедолаги. Фамилия отсутствует, только проставлена дата смерти: 9 декабря 1975.

Мне абсолютно невдомек, на что же я смотрю. Да, на плите выгравировано имя, которое мне столь хорошо известно, но в голове все равно царит сумбур.

— Не понимаю… Не понимаю, — выдавливаю я. — Зачем ты показываешь мне могилу кого-то с твоим именем?

— Это не кто-то.

— Что?

— Ты хотела правду… Так вот, это моя могила.