Неравный бой 2

Б-бах! Первый сдвоенный взрыв, судя по силе – где-то рядом со зданием штаба. С потолка посыпалась мелкая труха. Еще пара, ближе. Тряхануло сильно, в ангаре с крыши грузно упала часть перекрытия. Дышать из-за поднятой в воздух пыли стало тяжело. Если следующая бомба угодит прямо в крышу ангара – нам мало не покажется.

Следующий двойной бабах тоже близко, но уже с другой стороны. Кажется, пронесло, дирижабль пролетел дальше! Четвертый взрыв, кажется, разворотил соседний ангар, судя по донесшимся звукам рушащегося потолка. И наступила тишина. Я ждал пятой, последней пары бомб, но она, почему-то, не падала. Но ведь у немецкого дирижабля десять бомбодержателей, это я точно знаю!

Минут через пять раздалась очередная серия разрывов. Чуть дальше, у стоянки и двух расположенных возле нее ангаров. Видимо, вступил в дело второй дирижабль. И тоже четыре сдвоенных взрыва! Меня это почему-то сильно насторожило. Для чего они приберегли по последней паре бомб? Вдруг я вспомнил холодную уверенность Дитриха в том, что мы больше никогда не встретимся, и у меня в голове все встало на место. Химические бомбы! Как я мог забыть о них! Теперь действия командиров дирижаблей выглядели логично. Сначала пройтись обычными бомбами, нарушив герметичность убежищ, а затем залить все зарином. И прямо сейчас они это сделают!

Овладевший мной ужас не помешал вспомнить, что среди остального барахла, притащенного со Склада, здесь должны валяться и противогазы. Дитрих о них не знал, и это наш шанс! Растолкав удивленных товарищей, кинулся к сваленной в углу куче добра. Вот они! Десять штук, плюс еще три полных комплекта химической защиты. А нас одиннадцать, значит два лишних… Стоп, а в соседнем здании еще четыре десятка человек! Как же быть с ними?

Продемонстрировал товарищам, как надеть противогаз. Убедившись, что все облачились в маски, натянул костюм, подхватил оба лишних противогаза и рванул к выходу. Может, хоть предупредить успею. Вывести всех на поверхность, а лучше на крышу! Зарин тяжелый, стекает вниз…

Не успел… Вверху раздался громкий хлопок, резко ударивший по ушам. За ним последовало шипение испаряющейся жидкости. В ангар проникла первая струйка тяжелого белесовато-маслянистого пара. Я обессиленно уселся на ближайшем бревне. Если резина противогазов не рассохлась и фильтры не испортились, то я выживу. И те, кто были со мной – тоже. А вот остальные…

Интерлюдия 6

— Как он?

— Плох, герр Раус. Очень плох! Боюсь, повода для оптимизма нет, — понурил голову профессор Шульц, директор отделения медицинских исследований Академии и он же главврач единственной больницы Метрополии. — Восемьдесят девять лет – не шутка!

Начальник Патрульной Службы и пока неофициальный (старик, зараза, не спешил утвердить указ!) преемник Канцлера даже не стал в ответ лицемерно изображать вселенскую печаль по данному поводу. Как и большинство высших руководителей Рейха, он считал, что Канцлер слишком уж засиделся на своем посту. Учитывая сложившийся расклад, когда, благодаря хитрому интриганству, все силовые структуры оказались в руках Рауса, тот не считал нужным особенно скрывать свое отношение к изложенным доктором новостям. Его гораздо больше волновало другое:

— Шульц, старик в силах нас сейчас принять по важному делу?

— Думаю, да, герр оберст. Мы как раз завершили ежедневные процедуры. Но только недолго!

"Мне долго и не надо! Пусть только подпишет указ о передаче власти и подыхает ко всем чертям!" – чуть было не вырвалось у Франца, когда тот открывал дверь в палату.

Канцлер и вправду был плох. Всегда активный и собранный, сейчас он вяло возлежал на больничной койке. И так впалые, в последнее время, щеки ввалились еще больше, создавая в притушенном освещении палаты впечатление полуразложившихся останков плоти, висящих на костях черепа. Привыкшего ко всякому за свою военную карьеру Франца аж передернуло от подобной мысли. "Очень надеюсь – это последний визит к старику!" – невольно подумал он.

Пока все еще официальный глава государства медленно повернул голову на звук открывающейся двери и молча наблюдал, как в палату по одному входят посетители: Раус, его заместитель Мориц, глава Управления работ Ланг (даже после недавнего разноса он продолжает являться начальником второго по значимости ведомства) и, последним, незнакомый Канцлеру молодой широкоплечий гауптман.

— Пришел порадовать меня хорошими новостями напоследок, а, Франц? Или у тебя нет хороших новостей? — сдавленно прокаркал умирающий. Намеренно или нет, но фраза получилась зловещей и даже угрожающей.

— Есть, есть, и не просто хорошие, а, можно сказать, замечательные! — Франц искренне улыбнулся, так как мог вполне законно гордиться теми достижениями, о которых сейчас собирался поведать Канцлеру. — Спешу представить вам нашего самого лучшего агента Дитриха Фладе, только что вернувшегося с крайне удачной операции.

— Даже так? — немного оживился старик. — Почему я об этом ничего не знал?