Неравный брак

В день операции у Ники всё валилось из рук, и Славик официально отправил её «на важную встречу», то есть прямиком в больницу, где она провела весь оставшийся день и вечер, нервно меряя шагами коридор. Мама сидела на кушетке и молилась, иногда переговариваясь по телефону с Ксюшей, которая сегодня прогуляла универ, ибо, ясное дело, не до того.

Врачи всё не выходили… Время шло, а операция продолжалась. Сколько уже минуло? Четыре часа? Пять? Шесть? Сердце замирало и болезненно сжималось с каждой пройденной минутой, с каждым мгновением. Теперь они с мамой поменялись местами: та беспокойно сновала по коридору, не находя себе места, а Ника устроилась на кушетке. Слава, рассчитавшись с делами, сидел рядом и крепко держал её за руку, не давая поддаться панике. Казалось, этот день не закончится никогда.

– Максаков хороший специалист, всё будет хорошо, – приговаривал Славка, а у Ники тряслись губы и она просто молча кивала и ждала.

Наконец из дверей операционной появился Юрий Алексеевич. Лицо у него было непроницаемое, хотя в каждом движении и жесте чувствовалась усталость. Что такое? Неужели всё плохо? Только не это! Вероника вскочила и с такой силой стиснула руку мужа, что тот втянул через зубы воздух. Мама впилась взглядом в лицо Максакова, ожидая вердикта.

– Доктор, ну что там? – спросил Ковалевский как самый адекватный и менее подверженный эмоциям, по крайней мере внешним.

– Операция прошла успешно, – провозгласил врач и тыльной стороной ладони отёр влажный лоб. – Теперь ему нужен отдых и курс реабилитации.

У Ники натурально подогнулись колени, а из глаз брызнули слёзы. Если бы не Славик, она бы села прямо на пол. Благо он вовремя её подхватил и усадил обратно на кушетку.

– Ну, и чего плачешь? Всё ведь хорошо, – ласково сказал он.

А она, вопреки здравому смыслу, залилась слезами ещё сильнее. Но, наверное, это всё же нормальная реакция после долгого нервного напряжения. Мама тоже плакала и счастливо улыбалась.

– Зятё-о-ок, родненький! – она в порыве чувств бросилась Славке на шею. – Спасибо тебе, спасибо!

Ковалевский, поначалу опешив от такого напора, похлопал её по спине и сказал несколько ободряющих слов.

Три дня папа лежал в интенсивной терапии под особым наблюдением, а когда опасения относительно постоперационных осложнений поутихли, Славик всё устроил, и отцу выделили частную палату, где имелась отдельная кровать для родственника, который пожелает остаться рядом с пациентом. В первую ночь осталась Ника, отправив уставшую маму домой. А дальше они стали чередоваться. Ковалевский тоже приезжал настолько часто, насколько мог, узнавал, не нужно ли чего.

Эти первые дни были самыми тяжёлыми, потому что, несмотря на положительные прогнозы, риск осложнений оставался. И поддержка Славы в это сложное время оказалась очень важной и ценной. Он сейчас был тем столпом, на который можно было опереться, расслабиться, получить порцию уверенности, что всё будет хорошо. Любые необходимые препараты и процедуры, специальное питание, у папы всё было. И думать о том, сколько это стоит, было откровенно страшно. Сама бы Ника ни за что не потянула.

На работе Славик предоставил ей максимально возможные послабления и, разумеется, направлял на «выездные встречи». Вероника честно старалась совмещать, чтобы и работу свою делать как положено, и как можно больше времени проводить с семьёй. И когда отец стал потихоньку идти на поправку, она была вымотана, но счастлива. Счастлива, что выбрала правильного мужчину, который сделал, что обещал, который был рядом в трудную минуту и на которого можно положиться.

– Ты совсем осунулась, – ладонь отца легла на щёку. – Измотал я тебя, да?

– Пап, ну ты чего? – улыбнулась Ника, приподнимая спинку кровати, чтобы ему было удобнее. – Главное, что с тобой всё хорошо.

– Это всё зять. Даже не знаю, как его благодарить…

– Пап, ему нужен сильный и здоровый тесть, иначе с кем он будет играть в шахматы? – она погладила уставшее лицо отца. – Ты ни о чём не переживай, просто поправляйся, больше отдыхай и делай всё, что говорят врачи, хорошо? Тогда я буду спокойна и смогу нормально работать, не вздрагивая от каждого телефонного звонка. Чтобы никакой самодеятельности, договорились?

– Я за ним прослежу, не беспокойся, – мама подоткнула папе одеяло. – А ты езжай и ни о чём не волнуйся. И удели немного времени мужу, – добавила, понизив голос. – Он, наверное, уже истосковался по жене.

Угу, истосковался. Особенно если учесть, что кроме нескольких показных поцелуев между ними до сих пор так ничего и не случилось. Обоим в последнее время было не до того, тут бы хоть выспаться. Да и не станет Ника лишь из благодарности пересекать черту. Славка это прекрасно понимает, потому ничего не требует и не настаивает. Хотя она всё чаще стала думать, что кроме благодарности в ней начинает зарождаться что-то ещё, пока непонятное, но, без сомнения, достаточно сильное и глубокое. Понять бы, что именно.

Глава 42