Неразделимые

— Солнце тусклое, — не удержался Бидон от замечания. — Копоть все. — Размышляет. — Дождя нет четыре месяца. Да и откуда быть дождю, когда нефтью все море покрыло. Без конца танкеры проливают, да еще эти подводные скважины…

— Ха, ха, ха. — Дуйо слушает Бидона, хотя залил не только глаза, но и уши. — Нефть, море, дождь! Что ты городишь?

— Раз море покрыто нефтью, оно не испаряется, нет испарений — нет облаков, нет облаков — нет дождя… да что ты вообще знаешь! Только миску да ложку!

Но тут все сразу позабыли, о чем говорил Бидон. Дарка на улице подошла к женщинам, собравшимся у ограды. Встала во второй ряд, отделилась от гостей и держалась так, будто впервые их видит. Немой зритель, как все прочие. Только краем глаза наблюдает.

У старой калитки Клин в присутствии женщин сказал:

— Ну, счастливо. Через поле идите. — Он тоже был не способен на пространные прощальные речи.

— А ну, — закачался на ногах Дуйо, — откуда вы такие взялись? Гляди, Бидон, какие красавицы! Сколько ж их в селе… А трудятся как! Тррр… тррр… Веретена жужжат, спицы звенят, языки молотят, ха, ха, ха…

Бабца едва пробормотал какое-то приветствие. Сразу от калитки устремился вперед — боялся уронить достоинство. Глаза женщин остались далеко позади.

Много усилий требовалось, чтобы не потерять тропу. То и дело утыкались в межи под смоковницами, но все же как-то удавалось изобразить гордую походку, да еще возмущались: «Весь день убили на глупости».

Когда дома скрылись за деревьями и по другую сторону перешейка показалась колокольня, сердца у них взыграли, особенно у Бидона — он увидел зажатый холмами морской заливчик, похожий на тихое озеро. Тут Бабца остановился, приосанился; отыскал равновесие и, взяв в фокус Дуйо, гордо дернул верхней губой, поднял бровь и промямлил заплетающимся языком:

— Говорил я вам, заплатит он за этот камень! Ха, ха, ха!

— Хе, хе, хе, — заблеял было Дуйо, имея в виду совсем другое, хотел что-то сказать, но вовремя спохватился. Бабца в таком состоянии, как теперь, подозрительно прислушивается, что кто говорит, и мотает на ус. Дуйо взял себя в руки и замолк, чтоб не попасть впросак.

— Не так-то уж Клину было приятно, — с упреком сказал Бидон.

— Подумаешь, что ему какой-нибудь килограмм рыбы!

— Ну, за ценами он следит, — возразил Бидон, — не упустит случая взвинтить их до небес.

На этом повествование можно было бы и закончить, оставив без всяких пояснений, но, должен сказать, я не стал бы за него браться и не счел бы этот случай достойным внимания, если б набережная в том месте не зияла, как беззубый рот, еще и сейчас, хотя прошло больше пятнадцати лет после того, как Клин выбил из нее клин. Люди перепрыгивают через эту дыру, отправляясь на предвыборные собрания, на совещания той или иной организации, на конференции, съезды и даже не замечают ее или обходят стороной, озабоченные лишь одним — достойным образом выразить свою верность существующим принципам. Им и в голову не приходит спросить, почему ни лоцман, ни другие служащие, ни сельские руководители, несмотря на то что они могли чаще видеть эту дыру, чем рыбаки, земледельцы и другие труженики, не замечали щербину, представляющую опасность и уродующую прекрасную старинную набережную. Некоторые за неимением лучших идей предлагали строить набережные в других местах, новые, дорогие и ненужные.

И все-таки оправдание для начальников, секретарей и председателей есть — ведь в селе и по сию пору не видят ничего противоестественного в том, что катер врезался в причал, что Клин положил глаз на камень, что дыру приходится перескакивать (это лишь вносит разнообразие в мысли и прогулки, так сказать, оживляет!). По-иному и не могло быть, раз само время предопределило место происшествия. И когда наша троица возвращалась после триумфального возмездия, она спокойно прошла мимо дыры, Бидон перепрыгнул ее, он всегда предпочитал кружные пути, и щербину даже не заметили, настолько она казалась им следствием естественного хода вещей.

И таким образом изуродованный причал получил печать неотвратимости.

Перевод с хорватскосербского И. Лемаш.

ЭРИХ КОШ

Э. Кош родился в 1913 году в Сараеве (Босния). Новеллист, романист, эссеист, критик. Академик. Закончил юридический факультет Белградского университета. Участник революционного движения межвоенных лет и народно-освободительной войны 1941—1945 гг. Э. Кош автор сборников рассказов «В огне» (1947), «Три хроники» (1949), «Очерки о молодых людях» (1950), «Время: военное» (1952), «Лучшие годы» (1955), «Яко волки» (1958), «Первое лицо единственного числа» (1962), «Разношерстное общество» (1969), «На автобусной станции» (1974), «Цветы и колючки» (1972), «Экскурсия в Парагвай» (1983). Им опубликованы романы «Большой Мак» (1958), «Il tifo» (1958), «Снег и лед» (1961), «Новосадское побоище» (1961), «Воробьи Ван Пе» (1962), «Имена» (1964), «Сети» (1967), «По следам мессии» (1—3, 1978), а также сборники статей и эссе.

На русском языке вышло «Избранное» (1974), романы «Сети» (1974), «Снег и лед» (1978).