Неразрешимое бремя

Моя рука, позорно слабеющая под соблазнительной тяжестью ее груди, поднялась выше, легла на тонкую шею, потом еще выше, к точеному подбородку. — Мне жаль… — прошептал я, чтобы уже в следующее мгновение задрать ей голову и нажать пальцами на щеки, удерживая открытым рот, а после влить туда содержимое припасенной заранее фляги. Лидия забилась в моих объятиях, ее ногти начали больно царапать мне руку, потом она всхлипнула, давясь монастырским вином, закашлялась, но я держал так крепко, словно от этого зависела жизнь, поэтому через несколько секунд ее тело безвольно обмякло у меня на руках.

Наверное еще с минуту я просто стоял, сжимая ее в объятиях и силясь унять предательскую дрожь в коленях. Потом подхватил Лидию на руки и оглядел кабинет в поисках, где ее устроить. Не оставлять же на полу. Отнес на диван, на котором еще вчера храпел кардинал. Склонился над ней, убеждая себя, что всего лишь проверю пульс и вытру с подбородка и шеи винные потеки. На ее бледном лице немым укором алели следы моих пальцев, и я провел по ним ладонью, размышляя о том, что она почти красивая, когда молчит. Этот чувственный рот со слегка припухшими губами, если бы он хоть иногда закрывался, вместо того, чтобы выдавать очередную циничную пошлость, от которой хотелось взвыть… Повинуясь мимолетной прихоти, склонился еще ниже, желая поцеловать ее хотя бы сейчас, когда она просто спит… Но тут Лидия самым безобразным образом всхрапнула, причмокнула, пробормотала под нос что-то неразборчивое и повернулась на бок.

Я застыл, с горечью разглядывая ее, потом встряхнул головой. Довольно, надо взять себя в руки. Острое чувство вины не отпускало меня. Поднялся, еще раз окинул ее взглядом и подумал, что стоит укрыть спящую. В кабинете не нашлось ничего подходящего, поэтому я просто скинул с себя мантию, надеясь, что все разрешится быстро, и она мне не понадобится. Накинул импровизированное покрывало на Лидию и тут заметил плотную повязку, выглядывающую из-под сползшего на плече платья. Провел пальцем, недоумевая, неужели она утягивает грудь? Это на нее не похоже. Да какая мне к демону разница! Хватит уже вести себя, как похотливый глупец. Я натянул край мантии, укутав ей плечи, и собрался уходить. Однако дернув дверную ручку, вспомнил, что запер кабинет на ключ, чтобы мне случайно не помешали Антон или Пиона. Но в кармане ничего не обнаружилось. Что за бред? Я же помню, что положил его туда. Или он в мантии? Оглянулся на мерно сопящую Лидию и выругался. Вот зараза! И когда только успела?

Мне ее теперь обыскивать? Да что ж за человек такой! Откуда у нее замашки рыночной воровки? Ведь она же явно благородного происхождения. Я вернулся к ней обратно и уже без всяких колебаний рывком сдернул мантию, разглядывая и пытаясь понять, куда она могла деть ключ. Обшарил ее бесчувственное тело, заглянул в сумочку. Куда же она его дела? Неужели засунула в декольте? Хотя… Догадка оказалась правильной. Я наклонился, всматриваясь в темные пятна разлитого на полу вина, и обнаружил выпавший ключ. Набросил мантию обратно на Лидию, уже нимало не заботясь, укрыты ли голые плечи, и наконец выбрался на свободу. Оглядываясь вокруг во избежание ненужных свидетелей, я закрыл дверь кабинета и позволил себе выдохнуть с облегчением. Пожалуй, так я скоро стану заправским интриганом.

Глава 11. Хризокола

— …Злыдень пысюкатый! Да чтоб у тебя, падла, сраку заклало! Вышкребок патлатый! Я ж тебе!..

Я судорожно забилась, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. Ледяная вода заливала нос, обжигала горло, разъедала глаза, я стала вырываться, пытаясь освободиться от безжалостной хватки Антона. Он держал мою голову под водой в глубоком тазу для умывания и безбожно ругался. Наконец рывком, за волосы вздернул меня, и я закашлялась.

— Прекрати!.. — прохрипела я.

— Очухалась? — спросил Антон. Его искаженное гневом лицо покраснело, верный признак сильного волнения.

— Да, — я откашлялась пустой водой, пытаясь собрать воедино разбегающиеся как тараканы мысли. Было очень холодно. — Не ругайся так, веди себя как подобает высокородному…

— Ах, прости! Я так огорчен и разочарован недостойным поведением господина инквизитора, что… Что самолично прибью эту дупу пысюкату!

Я поморщилась. Растерла лицо, пытаясь восстановить кровообращение. Немилосердно клонило в сон, мысли путались, язык еле ворочался.

— Что с судом? Который уже час?

— Суд давно начался. Не смей засыпать!

— Я только чуть-чуть… Немного подремлю и пойду, честно… — я добралась до дивана и попыталась укрыться. Мантией. Его мантией? Что она здесь делает?

— Не смей, сказал! — Антон встряхнул меня и стал шлепать по щекам. — Не спи! Тебе нельзя! У тебя суд! Слышишь?

— Прекрати! — я попыталась разозлиться, но получалось плохо. Все воспринималось как в тумане, но я уже вспомнила, что сделал красавчик. Встала на ноги, пошатываясь от слабости в ногах. — Пошли. Пошли надерем ему задницу… Как ты там его назвал? Напомни мне потом, чтобы я заказала этому злыдню патлатому проносное.