Нерешенная задача

Ее глаза заискрились не поддельным восхищением! Она быстро постаралась восполнить свой пробел в общении:

— Я Анни фон Махель. У меня немецкая фамилия, но я сама Венгерка, а вернее, помесь: мать из Польши, отец из Венгрии, вот так! А вы. Вы …у вас такая странная для наших мест фамилия?!

— Светлана Крисковец, — так она себя представила, снова с оживлением подалась вперед и Анни рассмотрела её большие серые глаза и маленький, такой забавный ротик, когда она переставала улыбаться. Надо признаться, она всю дорогу мало обращала внимание на свою соседку по вагону, еще перебирая мыслями остатки пережитых событий.

— Понятно… Я из России, я русская. Некоторое время жила в Париже, потом несколько месяцев в Венгерском королевстве, сейчас еду в Польшу, но также ни надолго. Потом переезжаю в Петербург. Как лягушка путешественница, это из нашей русской сказки!

— Ну, вот я также решилась отправиться в путешествие. А сейчас еду на родину своей матери. А какие обстоятельства у вас сложились для такой бурной переменами жизни? — высказала свой не поддельный интерес Анни, раз уже в дороге люди становятся откровеннее, как все говорят.

— Ну, вы же заметили, я разговариваю на нескольких языках. А где же так быстро в них можно совершенствоваться, как ни живя в разных странах… — и её открытое и миловидное лицо слегка вытянулось и стало серьезнее. И она добавила, как бы мимоходом.

— Я живу и работаю в Петербурге, четыре года назад окончила Петербургский Императорский университет и сейчас преподаю детям в гимназии.

Анни и догадывалась, что эта молодая женщина из интеллигентной среды.

— Мы с вами почти ровесницы. А я шесть лет назад окончила Будапештский университет.

— А какой факультет?

— Медицинский.

— Ой, такой прогресс наметился, я же точно знаю, что раньше женщины не могли поступать в высшие учебные заведения в Австро-Венгрии.

— Да. Я первый же год поступила, когда провели реформы образования.

Светлана чему-то улыбнулась. Ей так хотелось уточнить, но испытывала неловкость. Анни с ожиданием стала разглядывать свою собеседницу. Да, ей на вид было 25–28 лет. Не красавица, но заостренные черты слегка вытянутого овала лица и умный, проницательный взгляд выдавал в ней некую аристократичность и утонченность. А также манера общаться. Смелая, открытая, легкая, непринужденная. Ей интересно было все. Её глаза светились изнутри любознательным огоньком и от неё исходил такой «порыв свежего ветра». Такие люди всегда должны были находиться в общении, одиночество не их стихия. Она была шатенка, с аккуратной прической, уложенных сзади в тугую «Куксу» волос и выбивающихся на висках забавными и легкими завитками. Но, но… если бы рядом не находилась такая яркая и богато одетая попутчица, на фоне которой аккуратная и можно сказать — стильная одежда Светланы, просто блекла, то её смело причисляешь к особам из высшего общества. Её манеры и сдержанные, пружинистые движения говорили о прилежном и систематическом воспитании, кои практикуются в зажиточных семьях с большим количеством гувернеров, уделяющим большое внимание оттачиванию светских манер. И вот она решилась спросить:

— Простите мое любопытство. Вы …вы очень состоятельны, я думаю.

Анни помедлила. Расслабив спину, она подалась всем корпусом назад и весь её вид говорил о том, что вот наконец-то сейчас она готова в полной мере наслаждаться общением. Это же дорога и собеседница ей была приятна.

— Ну, да. Можно… так сказать. Но это благодаря замужеству. Я сама по себе не принадлежу к высшему кругу венгерского общества. Мне просто повезло!

— Ну, знаете. Мы и в этом с вами похожи чем-то. А я вот родилась в семье с глубокими дворянскими корнями, но предпочитаю для себя более простое общество.

— Это как?

— Я много времени провожу со студентами. Я… не чураюсь рабочих. Но чаще меня жизнь сталкивает с интеллигентами, а они не все выходцы из высшего общества, но очень образованные люди.

— Чураюсь… — Анни даже как-то посмаковала это непонятное слово, как еду пробуют на вкус.

— Это значит, не чураюсь — не брезгую, не отказываюсь, не ограничиваю себя чем-то. Ну, прямо сказать — общаюсь с желанием! — и женщина весело рассмеялась. — А вы зачем едете в Польшу?

Анни сконфузилась. Она не держала секретов по этому поводу, она просто не знала, как ей попытаться объяснить мотив своей поездки. Все так сложно, спонтанно и даже нелепо! Разве что только в дороге и можно рассказать о своих нечаянных планах, какая разница, что могут про тебя подумать!?

— Знаете…поймете ли вы меня … Я еду на родину своей матери, но я не знаю где конкретно она жила. И мать я помню не совсем хорошо. Она умерла, когда мне было одиннадцать лет. — и вдруг так смешно махнула рукой — Ай… Прямо сказать, мне совершенно все равно куда ехать. Я просто еду и все. Мир посмотреть, людей, найти для себя что-нибудь подходящее.

— Ну надо же хоть знать в каком направлении искать… — отметила Светлана.

— Да… меня это и держит в напряжении. Я хочу лечить людей, но мне трудно с незнанием языка. Я может в Польше и побуду совсем чуть-чуть.