Нерешенная задача

Сидевший в первых рядах Тернер-младший подумал, что он ослышался и наклонился к своему секретарю, которого он чаще всего брал с собой, переспрашивая, чье имя сейчас произнесли и когда тот повторил, ужас, который отразился на его красивом лице он не сумел спрятать, настолько шокирующем было для него имя, произнесенное только что. Но он не стал оборачиваться назад, чтобы взглянуть на носителя этого имени. Его ужас стал перерастать в цепной стопор и на несколько секунд весь вид его выражал о том, что человек был подвергнут шоковому состоянию. Капельки пота выступили на лбу и лишь спустя время, когда глаза заслезились от попавшей в них соли от пота, он медленно потянулся за носовым платком.

Войцеховский спустился к кафедре и зашел за трибуну.

Судья начал совершенно по-простому, лишая сам себя возможности вести официальный допрос, потому что был человеком добрым и очень жалостливым ко всем. Ему совершенно жалко было подсудимого, потому что хорошо осознавал, как легко поставить человеку клеймо на всю жизнь, пока сам не окажешься в подобной ситуации. Там включаются совершенно неизвестные человеческие инстинкты. Об этом же думал и Войцеховский.

— Вас полиция считала погибшим — говорил судья. — Вам удалось спастись. Не могли бы вы нам всем поведать события той ночи, когда на судне прогремел взрыв и начался пожар и закончив историей вашего спасения?

Войцеховский не смотрел в зал. Все последнее время его мучила не проходящая усталость и что его «дернуло» прийти сегодня сюда, он не понимал. Но, все, все что говорилось здесь и люди, судьи, дотошные вопросы и эта жара начинали его раздражать. Потом он вспомнил, самую главную причину того, почему он решил прийти сюда — последняя попытка встретить свою женщину. Но Ани здесь не появилась.

Словно тяжелые веки было трудно подымать, он медленно осмотрел зал и со скучающим видом, безлико, но четко начал рассказ. Но это оказался совершенно не рассказ, а быстрая констатация фактов, чтобы как можно скорее покончить со всем и удалиться отсюда. Ему поднесли Библию, но он жестом отклонил её. Его вера была другому Богу.

— Я не знаю в каком часу ночи, толчком меня выбросило с кровати и мою супругу. Дверь каюты оказалась подперта снаружи свалившейся котельной трубой и выйти не было никакой возможности. Все каюты, располагавшиеся с этой стороны, оказались в этой же ситуации. Спасательных жилетов в нашей каюте не оказалось, но это была наша вина. С самого начала путешествия мы сами должны были подумать о них и предупредить обслуживающий персонал корабля о их отсутствии в нашей каюте.

В зале воцарилось гробовое молчание и только воркование голубей нарушало этот звуковой покой.

— Извините меня, но мне не хочется углубляться в те события. Я потерял жену и не имею желания наказывать виновных в этом лиц. Я уверен в том, что человек никогда до конца не может знать, как он способен себя вести в экстренных ситуациях и я отдаю это на суд не людской. А Высший. И пусть будет так. А спаслись мы втроем: я, матрос этого корабля и одна женщина из каюты, двери которой нам удалось пробить за все время паники на судне. Вернее, когда мы открыли каюту, из неё удалось извлечь двоих, но одному из них, мужу этой женщины, стало плохо с сердцем и он умер тут же. Судно уже почти полностью было погружено в воду, когда мы сумели сорвать с петель одну из дверей, располагающуюся при входе в ресторан корабля. Она оказалась самой пригодной для того, чтобы использовать её в качестве плота. Мы уже к ночи следующего дня достигли берега.

— А теперь господа судьи, я раскланяюсь перед всеми и удалюсь. Вину за произошедшее я вменяю только в том, что высшим составом команды данного корабля, не легально провозилась взрывчатка. Для непонятных целей и меры предосторожности, видимо, не были предприняты как следует. И это все.

Он бескомпромиссно вышел из-за кафедры и не обращая внимания на возражения судей, стал быстро удаляться из зала.

ГЛАВА 103

Ани запыхалась от волнения, хотя ехала в машине. Ее последнюю неделю часто бросало то в жар, то в холод, но она считала, что у неё с давлением все в порядке. Здание в три этажа своей грациозной монументальностью вызывало подсознательное чувство выпрямиться постойки «смирно» и вспомнить, все ли ты в своей жизни делаешь законопослушно.

Она быстро вошла в огромный полукруглый холл и решила перевести дух, чтобы заставить себя подняться на второй этаж. Куда нужно было идти она не знала, но люди спускались с лестницы, вероятно те, кто приходил на заседание. Она опоздала.

Мимо прошел представительный пожилой мужчина, в строгом сером костюме и она на ломанном английском обратилась к нему.

— Сэр, подскажите, где проходит заседание комиссии, назначенная на сегодня?

Он остановился, так как её плохое произношение и еще не верная грамматическая постановка слов в предложении были трудно воспринимаемы, но он больше догадался, чем понял, что-этой женщине нужно. Его глаза только быстро машинально скользнули по её животу и в глазах пробежала искра ласковости.