Нерешительный поклонник

— Что именно? — насторожился муж, опираясь о стол и пристально глядя на жену. Более чем тридцать лет супружеской жизни и трое детей научили его немного разбираться в женщинах… особенно в собственной супруге. И поэтому он хорошо знал ее привычку сообщать дурные новости с милой улыбкой. Увидев ее умоляющие глаза, он окончательно встревожился. — Что, во имя ада, здесь творится?

— Успокойся, дорогой… прошу тебя, — бормотала Кристина, нервно теребя салфетку.

— Может, и успокоюсь, мадам, если будете так любезны объяснить, что происходит, — проворчал он. — Да говорите же, пока меня удар не хватил.

Кристина устремила взгляд на дворецкого, расставлявшего тарелки. Хотя Чарлз был невероятно предан хозяевам, все же ей не хотелось обсуждать семейные дела в присутствии слуг.

— Я жду, мадам, — напомнил Джайлз. Кристина беспомощно взглянула на мужа, но покорилась неизбежному.

— Видишь ли… Колтон Уиндем наконец вернулся домой. Лицо мужа приняло багрово-фиолетовый оттенок.

— Черта с два! — зарычал он так яростно, что обе женщины вздрогнули. Один Чарлз остался равнодушен к столь бурному проявлению темперамента, и спокойно поставил на стол графин с водой. Адриана зажала руками уши, боясь, что ее несчастная голова просто не выдержит. Слезы щипали глаза. Леди Кристина дрожащими пальцами сжала поданный Чарлзом бокал с водой. Хорошее воспитание не позволяло ей повысить голос, поэтому она только тихо увещевала:

— Не кричи, дорогой. Слуги подумают, что ты на нас сердишься!

— Пф-ф! — фыркнул Джайлз, искоса поглядывая на дворецкого. — Чарлзу следовало бы знать, что я достаточно редко выхожу из себя.

— Да, милорд, — согласился дворецкий, позволив себе едва заметно улыбнуться. Все в доме знали, какие темы опасно затрагивать в присутствии хозяина. Почти все касались младшей дочери и ее многочисленных поклонников, будивших в отце защитные инстинкты.

В комнату поспешно вошла экономка. Генриетта Ривз, состоявшая на службе у Саттонов еще до рождения их старшей дочери, без особого страха приблизилась к тому месту, где сидел хозяин, и протянула серебряное блюдо, на котором лежало смятое письмо с большим, некрасиво расплывшимся бесформенным сгустком красного сургуча.

— Утром заезжал мистер Элстон, — тихо объяснила она. — И просил передать, это, как только леди Адриана спустится вниз. Сказал, что дело срочное.

— Спасибо, Генриетта, — буркнул Джайлз и, сломав печать, пробежал глазами послание. Содержание ему явно не понравилось, потому что брови хмуро сошлись на переносице.

Граф Стендиш уже давно заподозрил, что Роджер Элстон ловко играет на чувстве сострадания Адрианы. Похоже, он с самого начала искал способа возвыситься в жизни и сейчас действует крайне неразборчиво. Воспитанный своим отцом в строгих правилах кодекса чести истинного джентльмена, Джайлз пребывал в твердом убеждении, что мужчина не должен жаловаться на свои трудности ни одному человеку, исключая тех, кому знать это просто необходимо. Жители Брэдфорда-на-Эйвоне хорошо знали доброе сердечко Адрианы. Поэтому, когда Роджер стал сетовать на свою несчастную жизнь, Джайлз немало рассердился. Его выводило из себя, что Адриана проявляла к этому поклоннику чуть больше снисходительности, чем к остальным, которые, будучи аристократами, оказались более склонны следовать традиционным правилам поведения. Если бы не контракт между ним и старым другом, Джайлз серьезно поразмыслил бы о предложениях нескольких молодых людей, казавшихся ему безупречными, наиболее приемлемым из которых был Райордан Кендрик. Дав ему позволение ухаживать за Адрианой, Джайлз получил бы хороший повод запретить визиты Роджера, который, к его величайшему раздражению, часто приезжал без приглашения. Возможно, он чересчур оберегает дочь, но все же не может отделаться от мысли, что главная цель Элстона, как и у его беспринципного родителя, — получить немалое приданое и воспользоваться всеми благами богатства, после кончины супруги, тем более что, если верить слухам, Эдмунд Элстон постарался избавиться от несчастной жены сразу же после свадьбы. Заметив омрачившееся лицо мужа, Кристина робко спросила:

— Что там, дорогой?

Джайлз, отложив письмо, тяжело вздохнул:

— Очевидно, Роджер, узнав о возвращении Колтона, решил еще раз попытать счастья и почтительно просит нас как можно скорее пересмотреть свое решение относительно его предложения, сделанного нашей дочери.

Адриана, вскинув голову, ошеломленно уставилась на отца.

— Но что ты ему скажешь?

— Не я, а ты, дорогая. Честно ответишь, что у него нет никаких шансов.

Адриана покраснела под пристальным взглядом отца и нервно сплела пальцы.

— Я ничего не говорила ему о помолвке с Колтоном, потому что боялась ранить беднягу и нанести удар его гордости. Он, должно быть, и так болезненно воспринимает всякое упоминание о своем происхождении. Но после вчерашней выходки, боюсь, мне придется прямо сказать, что я не приму его предложения.

— Вот как? И что же такого он сделал, чтобы убедить тебя в необходимости быть немного честнее?

Адриана смахнула слезы со щек, злясь на собственные нерешительность и слабоволие.