Нерон

Зато Агриппине удалось развести Криспа Пассиена. Он дважды избирался консулом, был уважаемым оратором, частым гостем при дворе очередных императоров. Самым важным для Агриппины представлялось его огромное состояние, оцениваемое в 200 миллионов сестерциев. Одной из причин развода послужило то, что женой Пассиена была Домиция, сестра покойного мужа Агриппины Гнея и Домиции Лепиды. Эта Домиция была несказанно богата, и возникал вопрос: почему малолетний Луций не воспитывался во время изгнания матери именно у этой своей тетки? А объяснялось все просто: отец Луция и Домиция, хотя были братом и сестрой, не терпели друг друга. Они сутяжничали по поводу каких-то денег, несмотря на то, что у обоих всего было вдоволь. Свою неприязнь к брату Домиция, очевидно, перенесла и на его сына. Можно себе представить, каким ударом для нее было то, что ее мужа отобьет именно вдова брата! Подобные унижения не забываются!

Почему Пассиен взял в жены Агриппину? Вероятно, руководствуясь честолюбием. Ему льстило, что его супруга — племянница императора. Для него всегда крайне дорога была благосклонность властителей. Демонстрируя свое уважение предыдущему императору, Калигуле, он, как заурядный раб, пешком сопровождал лектику последнего. А когда этот безумец поинтересовался однажды, состоит ли он, как сам Калигула, в кровосмесительной связи с сестрой, тот, чтобы не уязвить императора и не разминуться с правдой, смиренно ответил:

— Еще нет!

Вместе с тем это был неплохой человек. Самым большим удовольствием для него были прогулки в буковую рощу на холме возле Тускулюма. Там росло раскидистое старое дерево. Пассиен боготворил его как человека, по слухам, нежно обнимал его и гладил. Это дерево дарило ему самые сладостные минуты жизни. Лежа в тени ветвей и вслушиваясь в тихий шелест листьев, Пассиен проводил так долгие часы, попивая холодное вино. Со смехом поговаривали, что время от времени он отливает своему другу-дереву частицу божественного нектара.

Брак Агриппины и Пассивна был бездетным. А поскольку у него не оказалось потомства и от Домиции, через несколько лет он объявил своими наследниками жену и пасынка. Пассиен оказался столь неосторожен, что сообщил о завещании Агриппине. Судьба любителя деревьев была предрешена. Предусмотрительная супруга и заботливая мать, боясь, как бы завещание не претерпело изменений, отравила мужа. По крайней мере так единодушно и решительно утверждал весь Рим.

Именно из-за успеха, какой пришел к ней благодаря ее браку с Пассиеном, Агриппине долгие годы по возвращении приходилось быть начеку. Постоянно, ежеминутно со стороны Мессалины ей и ее сыну угрожала смертельная опасность.

Через двадцать дней после прихода Клавдия к власти, словом, в феврале 41 года, Мессалина родила сына. Это очень упрочило ее положение и влияние на мужа, которое и без того было немалым. Расчетливо и беспощадно она отстраняла от него всех потенциальных соперниц. Преследовала каждого, кто имел несчастье хотя бы безотчетно вызвать ее неприязнь. Необузданное тщеславие, подозрительность, зависть, патологическая сексуальная возбудимость превращали эту красивую женщину в зловещего монстра.

Клавдий, целиком поглощенный немыслимым трудом по оздоровлению империи после четырехлетнего господства безумца, не имел ни времени, ни возможности проверять истинность всех выдвигаемых ею обвинений. Он повидал в своей жизни немало заговоров против властителей. Он помнил, как убили Тиберия. Почти на его глазах убили Калигулу, да и сам он по чистой случайности избежал смерти. Ему постоянно чудилось, что и против него зреет заговор. Он вообще был трусоват. На любом приеме во дворце присутствовали вооруженные преторианцы. Когда он навещал больных сановников и даже друзей, перед его появлением перетряхивали покои, постель, матрац. Удостоенный аудиенции тщательно обыскивался вне зависимости от положения, какое занимал, возраста и пола. У писцов входивших сановников изымали даже стило и чернильницу. Итак, перед Мессалиной открывалось великолепное поле деятельности. Почему бы императору не доверять собственной жене, когда она предостерегает его от некоторых, даже самых приближенных, лиц? Недавнее прошлое учило тому, что наиболее опасны именно родственники и высокие сановники.

Только вольноотпущенники смогли бы парализовать происки Мессалины. Но они были разобщены. Некоторые, впрочем, сначала благоволили к жене властителя. Иные предпочитали выдерживать стороннюю позицию. Это было начало царствования Клавдия, новые люди еще не укрепились на своих постах, еще не понимали, сколь они влиятельны.

У Агриппины имелись серьезные основания ощущать угрозу. Ведь одной из первых жертв Мессалины стала Ливилла. Она вместе с Агриппиной возвратилась из ссылки, но была крайне неосторожна, часто навещала императора, своего дядю, а по отношению к его жене держалась надменно. Вина Ливиллы усугублялась еще и тем, что она была очень красива.

Доносчики и соглядатаи быстро снабдили Мессалину веским материалом: Ливиллу связывают подозрительно тесные отношения с Луцием Аннеем Сенекой.

Сенека