Нерон

Веселая компания пустилась по пятам Париса; осыпая его остротами. Юноша поневоле остановился, чтобы не привлекать на себя внимания прохожих; однако он так мрачно сдвинул при этом брови и нахмурил лицо, что догнавшие его кутилы тотчас присмирели.

— Где же ты пропадал? — спрашивал Лепид.

— У которой из своих возлюбленных провел ты остаток ночи? — подхватил Фульвий. — Верно, супруга какого-нибудь сенатора назначила тебе свидание в отдаленной аллее сада? — поддразнил третий.

Актер бросил в их сторону угрожающий взгляд. Во всей его фигуре была видна такая мрачная решимость, что его товарищи невольно попятились назад.

Наступила пауза. Парис опустил глаза, медленно повернулся и пошел своей дорогой, между тем как озадаченные и присмиревшие товарищи не решались больше преследовать его. Только отойдя на значительное расстояние, он услыхал, что они со смехом уходят прочь. Вспышка гнева несколько облегчила Париса, хотя и не могла рассеять его желчного настроения.

Встретившись с матерью в сенях своей виллы, он довольно холодно приветствовал Юлию, после чего бросился в постель в надежде заснуть. Матрона, имевшая привычку незаметно наблюдать за сыном, тотчас поняла по его сосредоточенному виду, что с ним произошло что-то необыкновенное.

Как только юноша задремал, Юлия пробралась за альков его кровати, откуда ей было удобно наблюдать за спящим. Раскрасневшееся лицо молодого человека подергивалось по временам нервной судорогой. Не прошло и нескольких минут, как его полуоткрытые губы задрожали, он сжал кулаки, стал бредить и, наконец, поднялся с изголовья. Сидя на постели, Парис с недоумением смотрел перед собою. Легкий шорох, раздавшийся возле него, заставил юношу обернуться.

— Это ты, матушка? — тихо, почти с досадой спросил Парис.

Юлия неохотно обнаруживала свое глубокое чувство к сыну, но теперь ей было невозможно уйти из комнаты незамеченной.

— Я хотела посмотреть, спокойно ли ты спишь, — заметила она, заставляя себя улыбнуться. — У тебя часто бывает такой тревожный сон. Ты нездоров?

Юноша отрицательно покачал головой и рассеянно спросил, не случилось ли в доме чего-нибудь особенного в его отсутствие. Мать сообщила о письме, присланном ему от Стефана, распорядителя придворных празднеств. Император захотел присутствовать вечером в театре Помпея, чтобы видеть, как танцует Парис в роли Елены.

— Проклятое, гадкое ремесло! — проговорил сквозь зубы раздосадованный юноша.

— Почему ты вдруг возненавидел танцы? — спросила Юлия. — Вспомни, как недавно они приводили тебя в восторг.

— В восторг? — с горьким смехом повторил актер. — Ты не можешь себе представить, как мне надоело потешать нелепыми прыжками римскую публику.

— А между тем рукоплескания народа доставляли тебе в прежнее время такое высокое наслаждение. Ты был кумиром, полубогом римлян.

— Кумир, полубог, народ, наслаждение! — с горечью повторял про себя Парис, которым снова овладела мрачная тоска.

— Но ведь ты, во всяком случае, не откажешься танцевать сегодня вечером? — озабоченно спросила мать.

— Клянусь недосягаемым Олимпом, мне хотелось бы исполнить перед бездушной толпой такую пляску, какой еще никогда не видели мои почтенные сограждане… — отрывисто бормотал актер, дико озираясь по сторонам. — Да, такую пляску, чтобы от нее провалился в преисподнюю весь театр и вместе с публикой!..

Удивленная мать пристально посмотрела на юношу, и тот не мог выдержать этого немого укора.

— От тебя зависит, сын мой, прибрести уважение общества, — сказала она дрогнувшим голосом. — Профессия сама по себе не может ни унизить, ни облагородить человека. Оставаясь танцором, ты мог бы нисколько не ронять своей чести перед согражданами и быть вполне достойным человеком.

Она не договорила и хотела уйти. Парис удержал ее за руку.

— Я знаю, как ты хотела докончить свою речь, — заметил он, смущенно улыбаясь. — По-твоему, меня унижает мой образ жизни, а не ремесло публичного плясуна, не так ли?.. Успокойся, матушка, я серьезно намерен исправиться.

Юлия недоверчиво покачала головой, сжимая дрожащие губы.

Взволнованная мать невольно любовалась чертами сына, дышавшими твердой решимостью.

Молодой человек отвернулся к стене, собираясь подкрепить себя сном перед началом представления в амфитеатре. Юлия несколько времени стояла у его изголовья, любовно улыбаясь. Она легко поддавалась радостным надеждам и хотела верить в исправление юноши, хотя он не раз давал слово исправиться, а потом нарушал свои торжественные клятвы.

Юноша проспал до вечера, когда префект охранительной стражи прислал ему сказать, что полиции наконец удалось схватить негодяя, обезобразившего в прошлую ночь статую Париса. Танцор немедленно написал шутливое письмо, прося помиловать арестованного. Этот человек, по его словам был, вероятно, в помрачении рассудка и собирался воевать с богами; но если бы его предупредили, что он метит камнем в статую простого смертного, то бесстрашный герой, наверное, отказался бы, по зрелом размышлении, от такой затеи.