Нерон. Блеск накануне тьмы

Теперь меня действительно вырвало, но я успел сорвать с головы тесный кожаный шлем и опуститься на колени. А когда встал и выпрямился, искры и уголь уже осыпали мои волосы. Я торопливо стряхнул их и снова надел шлем. Но даже внутри шлема чувствовался жар углей, которые медленно гасли, так и не успев выполнить свою миссию.

– Это настоящий монстр. – Рядом со мной оказался Нимфидий. – Ты достаточно увидел? Говорил же – лучше тебе оставаться в лагере.

– То есть повести себя как трус? Я должен был это увидеть. Мне надо было понять, с чем мы столкнулись.

– Огонь – живая тварь, – сказал Нимфидий. – Этому дому с виду ничего не грозило, но внутри его притаился враг, этот враг рос, набирался сил и выжидал. А когда насытился и вырос, решил, что пришла пора явить себя. И к этому моменту мы уже были не в состоянии его одолеть.

– Не уверен, что в наших силах его остановить, остается надеяться, что мы можем его замедлить и спасти тех, кого он хочет сожрать, но и тут мы ничтожно слабы по сравнению с нашим врагом.

И это была правда.

– Я должен проследить, чтобы наполнили водой пустые помпы, – сказал Нимфидий. – Мои люди нуждаются в отдыхе, так что необходимо провести смену пожарной бригады, а для этого надо вернуться на Эсквилин, в Четвертый район.

– А мне надо осмотреть Палатин, – сообщил я. – Так что возвращайтесь без меня, я иду дальше.

Нимфидий и не подумал меня отговаривать, просто дал совет:

– Только иди не один, возьми с собой кого-нибудь из преторианских трибунов. Субрий Флавий сейчас возле фургонов, я его позову.

Мне совсем не хотелось возвращаться к фургонам и окровавленным одеялам, поэтому я остался стоять на месте.

Вскоре подошел Субрий. Он казался крупным – широкое лицо, широкие плечи, да и торс тоже, – но при этом полным его никак нельзя было назвать. Хотя защитная одежда вигилов и всех, кто принимал участие в тушении пожара, мешала оценить их габариты.

– Буду тебя сопровождать, цезарь, – сказал он. – Куда желаешь направиться?

– На Форум и Палатин, – без колебаний ответил я.

Субрий нахмурился:

– Это путь в самое сердце пожара.

– Я должен увидеть, насколько он распространился.

Трибун устало вздохнул и указал направление рукой:

– Тогда нам туда.

И снова мы шли мимо горящих домов против течения толпы из обезумевших от страха людей.

Рев огня становился все громче, – казалось, он высасывает из города весь воздух. Едкий дым стал гуще, нос и рот пришлось закрыть платком, но глаза оставались незащищенными и постоянно слезились.

Видимость из-за дыма была как в сумерки, но я мог разглядеть, как одни люди помогали тем, кто слабее их, и тащили на плечах стариков и инвалидов, но были и те, кто расталкивал всех на своем пути. Одни несли узлы со своими пожитками, другие волокли явно награбленное добро.

А потом мы – я даже не успел толком понять как – оказались на Форуме. Пожар сюда еще не добрался. Дома из мрамора стояли на приличном расстоянии друг от друга, и это замедляло огонь, но он все равно подбирался все ближе.

Из проема в крыше храма Весты взметнулся столп огня, и я сразу понял, что это не священный огонь. Я просто стоял и смотрел.

Это было самое сердце Рима, и ему грозила погибель. Центр Рима… Я отвечал за него и обязан был его защитить. Только я один, как Великий понтифик[16], знал истинное священное имя Рима[17].

Это имя нигде не было записано, действующий понтифик шепотом называл его своему преемнику. И пока священное имя Рима известно, город жив и сможет восстать из пепла.

Но если что-то случится со мной, если я исчезну в этом огне, – Рим погибнет вместе со мной.

Тигеллин был прав, когда настаивал на том, чтобы я не подвергал себя опасности… Но опасность грозила моей жизни повсюду. Тихая, проведенная в одиночестве ночь во дворце тоже могла быть угрозой для моей жизни.

Погибнуть, вступив в открытый бой со злом, куда благороднее, чем быть позорно убитым в коридорах императорского дворца, как Калигула.

Не в силах дальше смотреть на вырвавшийся из храма Весты огонь, я отвернулся и скомандовал Субрию:

– Идем туда!

И направился в сторону Форума.

Мы прошли мимо храма Божественного Юлия и далее мимо арки Августа, ростры и курии. Все было нетронутым, только мрамор потемнел от сажи и пепла.

И Капитолийский холм впереди тоже с виду никак не пострадал от пожара.

Слева – Палатин. Я указал на ведущую вверх крутую тропу.

Субрий отрицательно покачал головой.

– Тогда оставайся здесь и жди меня, – сказал я.

Трибун понимал, что не имеет права указывать мне, как поступить, поэтому только чуть приподнял руку, делая вид, будто пытается меня остановить, а я быстро пошел дальше.

Дышать становилось все труднее, но я не мог повернуть назад, я должен был увидеть все своими глазами.

На этой стороне холма было еще тихо, но другой его склон смотрел прямо на Большой цирк, где и начался пожар, и там он пока не утолил свой аппетит.