Нерон, или Актер на троне

Тиберий не раз признавался, что затворничество на Капри не оградило его от душевных терзаний и мук. Однажды в порыве труднообъяснимого откровения, он написал в сенат письмо, документ удивительной искренности, в котором казнил самого себя за совершенные им злодеяния. «Пусть боги и богини, — писал Тиберий, — нашлют на меня еще более тягостные страдания, нежели те, которые я всякий день ощущаю и которые влекут меня к гибели».

Разве это не мучительная исповедь человека, ставшего заложником собственных страстей? Призванный посвятить свою жизнь благосостоянию государства, Тиберий оказался раздавленным тяжестью свалившейся на него власти. А ведь многим сенаторам была еще памятна речь, с которой он однажды обратился к ним:

— Я не раз говорил и повторяю, отцы — сенаторы, что добрый и благородный правитель, обязанный вам столь обширной и полной властью, должен быть всегда слугой сенату, порою — всему народу, а подчас — отдельным гражданам.

Благие намерения! Мы их часто слышим из уст сильных мира сего, но редко видим осуществленными на деле. Как тут не вспомнить слова Тацита: «Отнюдь не то — зло и благо, что признается таковыми толпой; многие, одолеваемые, как мы себе представляем, невзгодами, счастливы, тогда как иные, хотя и живут в богатстве и изобилии, влачат жалкую участь, а вторые неразумно пользуются своей удачливой судьбой».

Однако вернемся к нашему повествованию. Покончив с Сеяном, Тиберий всецело доверился Макрону, негодяю еще большему, чем его предшественник. Поставив его во главе преторианской гвардии, он по сути дела передал ему бразды правления в Риме, поскольку сам наведывался в столицу крайне редко.

После смерти Сеяна Тиберий неожиданно приблизил к себе сына Германика, девятнадцатилетнего Гая, по прозвищу «Калигула», что значит «сапожок». Так же как Агриппина, он родился в римском военном лагере на берегу Рейна и так же, как она, провел свои младенческие годы в солдатской среде. О рождении сына у Германика было сообщено в «Ежедневных ведомостях римского народа», газете, содержавшей, в частности, сведения о событиях в семье императора. Мальчик рос среди солдат и носил одежду и обувь простых воинов, за что получил от них ласковое прозвище «Калигула». Впоследствии в Риме ходил о нем стишок: «В лагере был он рожден, при отцовском оружии вырос».

За то время, что Калигула находился возле деда, на Капри, он глубоко постиг науку лицемерия и притворства. Но проницательный старик ничуть не заблуждался в отношении личных качеств своего внука. Однажды, когда тот в его присутствии высмеивал Суллу, он пророчески изрек:

— Не спеши с выводами, мой мальчик. Настанет время, и ты будешь обладать всеми пороками порицаемого тобой Суллы и, боюсь, ни одной из его добродетелей.

Входивший в силу Макрон решил сделать ставку на Калигулу. В нем он видел реального преемника престарелого Тиберия. Часто бывая на Капри, он во всем угождал молодому человеку, в своих низменных целях пробуждая в нем дурные инстинкты. Проведав о его непомерном сластолюбии, Макрон уговорил свою жену Эннию «изобразить влюбленность и прельстить темпераментного Калигулу. Эннии удалось не только соблазнить испорченного юнца, но и добиться от него — как того требовал Макрон — обещания жениться на ней. Макрон рассчитывал, что через Эннию он сможет легко влиять на Калигулу, а со временем и вовсе приберет его к своим рукам. Не учел он одного: двадцатипятилетний шалопай, уже давно выросший из мундирчика маленького легионера, был способен сам перехитрить кого угодно и, не задумываясь, давать любые обязательства, лишь бы заполучить императорскую власть.

Пользуясь своим исключительным положением в Риме, Макрон, чтобы избавиться от некоторых неугодных ему сенаторов, затеял скандал, в центре которого была некая Альбуцилла, известная своими бесчисленными связями. Ей было предъявлено стандартное в то время обвинение в неуважении к императору. Вместе с ней к суду были привлечены ее любовники, люди, принадлежащие к знатным римским родам и имеющие большое влияние в государстве. Среди них оказался и Гней Домиций Агенобарб, муж Агриппины. Девять лет назад Тиберий выказал свое расположение к нему, выдав за него замуж свою внучку. Породнившийся с императорской семьей Клавдиев, Гней Домиций Агенобарб в глазах Макрона был личностью опасной.

Несмотря на родственные связи с императором, уклониться от суда Домицию не удалось. Были схвачены и допрошены его рабы. Под пытками Макрон вырвал у них признания, изобличающие их хозяина. Чувствуя, что земля уходит из—под его лог, Домиций всячески пытался тянуть время, сказав, что ему нужен некоторый срок, чтобы подготовить речь в свою защиту. Именно в этом оказалось его спасение, потому что 16 марта 37 года после двадцати трех лет правления на семьдесят восьмом году жизни император Тиберий умер.

Дыхание старого императора пресеклось в Кампании на его вилле на Мизенском мысу, неподалеку от портового города Неаполя.

Смерти Тиберия предшествовали следующие события.