Нерождённый #4

— Почему ты думаешь о таких мелочах, когда я рядом, — она запрокидывает голову мне на плече и я целую её шею, заставляя её кожу покрываться мурашками.

Я хочу прижать её к себе сильнее, но она вдруг вырывается, опускается на колени передо мной, обхватывает член губами, заглатывает глубоко, так глубок как только может — я чувствую её язык, мокрый, её наполненный слюной рот.

Всего несколько движений — она не собирается сосать долго, выпускает его из рта, встаёт, прижимаясь ко мне.

— Теперь он мокренький и мне не будет больно, — целует меня в губы, и снова поворачивается ко мне спиной.

Находит член своими тонкими пальчиками и мягко, но сильно, вводит в свою нежную податливую попку, сначала осторожно, пробуя, боясь.

— Я не могу сразу, прости, — извиняется она целуя. — Он такой большой, а у меня там всё такое маленькое.

Пропихивает его рукой всё глубже и глубже, все смелее насаживаясь, пока наконец не садится попкой на него до конца, сразу, не скрывая своего голода.

Стон удовольствия вырывается из её приоткрытых губ, и стон этот сливается со вздохом океана, который, кажется, тоже сейчас счастлив вместе с нами…

— Нам же можно так, — она снова откидывает голову мне на плечо и целует, трогая мой язык своим.

— Твой отец, — говорю, чувствуя как нежный анус Аой пульсирует, старясь сжать мой член сильнее. — Он прилетит с востока. Он увидит нас… здесь.

— Мне всё равно, — она двигается всё быстрее, не выпуская мой член из своей попы ни на мгновение, трётся о меня, а я сжимаю, сдавливаю её мягкие ягодицы, изо сех сил, заставляя Аой стонать еще громче и яростнее насаживаться на него…

Я вижу как она ласкает себя там, между ног, одно рукой, а второй продолжает обхватывает меня за шею, сжимая всё сильнее. Я вижу её взгляд её через полуприкрытые веки, взгляд в котором есть только я и желание, я слышу её дыхание мне в ухо…

— Только кончи в меня, — её шепот обжигает, щекочет. — я хочу чтобы тыт кончил в меня… пусть будет почти по настоящему.

Касаюсь пальцами её сосков, играя ими и чувствую как Аой тут же начинает извиваться, насаживаясь до конца.

Дальше всё похоже на полёт — слишком высока эта одинокая скала над городом и океаном. Нам уже всё равно — каждое движение как рай, слишком много удовольствия чтобы думать еще о чём нибудь кроме него.

— Мне так хорошо, Керо, — она впивается в мои губы своим, кусая их. — Я хочу чтобы ты всегда был во мне. Всегда…

Я вдруг чувствую дрожь её тела, судорогу оргазма, чувствую её анус, такой нежный еще секунду назад, он вдруг сжимается, обхватывая член, не оставляя мне шансов. Не в силах сдерживаться я прижимаю Аой к себе, я больше не даю ей даже пошевелиться, раз за разом загоняя до конца… последний удар… и я чувствую тепло свежего семени там внутри в её попке, чувствуя как оно смазывает там всё, чувствую как Аой ослабевает в моих объятия, двигаясь уже медленно, наслаждаясь новыми непривычными ощущениями…

И шепот её горячих губ:

— Мы успели…

Прежде чем успеваю понять о чём она — вижу корабль её отца, совсем близко, с востока. Так близко, что я вижу человека в чёрных одеждах на капитанском мостике.

Снова темнота…

Что это было? Сон? Отголосок воспоминаний Керо, настоящего Керо? Его память будет возвращаться ко мне? Эта девушка, Аой, заставила пробуждаться память того, кого уже нет? Так странно, сон уже закончился, а губы, прохладные губы Аой со вкусом моря я всё еще чувствую на своих губах.

Сон заканчивается… но я снова вижу её глаза, только сейчас в них не отражается океан, а вокруг — сумрак комнаты выбитой в скале.

А я лежу на полу.

Аой

— Это был не поцелуй, — Аой испугана, я впервые вижу страх на её лице. — Я думала ты умираешь… думала у тебя остановилось сердце — оно не билось.

Искусственное дыхание? Она делала мне его рот в рот? Или это всё же был еще и поцелуй, в котором она сейчас больше жизни боится признаться.

Она помогает мне встать и усаживает на свою постель, словно боясь что со стула я могу снова упасть.

Чёртово перерождение — приступы случаются всё чаще и чаще, и я не хочу думать, что будет дальше..

Аой опускается на постель рядом. Совсем близко… это странное ощущение, ведь сон, этот странный и очень сладкий сон был только что.

Вернее, не сон. Это не могло быть сном — слишком всё реалистично. Это воспоминание. Впрочем, я могу проверить. Прямо сейчас — это легко.

— Ты приезжала в Фукусиму?

— Да, — кажется, больше всего она сейчас удивлена тому, что я просто разговариваю с ней. И что не касаюсь рукояти шигиру.

— Я сейчас просто назову несколько вещей… и если это правда — ты кивни. Просто кивни. Не нужно ничего говорить.

— Хорошо, — очень тихо говорит она.

— Скала… очень высокая скала — между городом и океаном.

Аой замерев смотрит на меня, ожидая продолжения.

— На ней мы вдвоём. И ты и я… обнажены…

— Не продолжай, — она касается моей руки останавливая. — да. Это всё про нас. Хорошо, что ты хоть что-то помнишь.

Самое обидное, что я не могу оставить её в живых.

Не могу.

И даже если она тысячу раз попросит меня об этом — это ничего не изменит.

Встаю — она снова касается меня, помогая — и иду к двери. Там останавливаюсь.