Нерушимый 2

— Чтобы драться не мог. — Врач посмотрела на меня с материнским теплом и обратилась к медсестре: — Кто-то очень не хотел, чтобы мальчик выиграл. Так что забирала бы ты, Аня, Мишку с этого бокса.

Медсестра обработала мои руки чем-то маслянистым, принялась бинтовать вместе с пальцами.

— Нет-нет, — остановил ее я, — у меня еще один бой! Пальцы должны быть свободны.

Она замерла, посмотрела на меня, как на раненого бойца, собравшегося кидаться на амбразуру, молча переделала повязку. А я подумал, что зря вообще все это затеял. Огреб по самое не хочу, кучу врагов нажил. Не приблизился ни на шаг к сильным мира сего, скорее наоборот. А Гришин, насколько я понял, и с футболом может подгадить. Ну а если так, придется переезжать в регион, где никто меня не знает.

У Витаутовича зазвонил телефон, он окинул взглядом кабинет и проговорил:

— Саня, подожди здесь, я сейчас.

Из-за двери донеслось его бормотание. Я закрыл все еще пекущие глаза. То есть глаз. Сел на кушетке, опершись на стену. Медики страстно хотели, чтобы симпатичный мальчик, то есть я, завязывал с этим бестолковым делом.

Бормотание Витаутовича стало возмущенным. Он едва ли не перешел на крик. Потом успокоился. Наверняка у него был важный разговор. Возможно, касающийся меня. Но, как я ни силился, не разобрал ни слова. А когда Лев Витаутович вошел, я попытался понять, чего он хочет, и услышал уже знакомые помехи.

Протянув мне жестяную банку с каким-то напитком, он проговорил:

— Вот. Ничего криминального, сок, кофеин, витамин С.

Я выпил энергетик, и меня что называется вштырило, аж заплывший глаз распахнулся.

— Ты уверен, что готов биться? — спросил Витаутович с сомнением.

К чему он клонит? По его лицу ничего нельзя прочесть, а вот интонация была странной.

— Не то чтобы огурцом, но…

— Пошли. — Лев Витаутович направился к выходу, добавив шепотом: — Не удивляйся. Держись естественно.

Я собрался спросить, что происходит, но прикусил язык, переступив порог. В коридоре меня ждали два секьюрити в черном и худой узколицый мужичок в сером блестящем костюме, похожий на кузнечика.

Это что за номер?

— Аверин Георгий Иванович, — представился кузнечик, прочел на моем лице… не знаю, что он там прочел, но примирительно вскинул руки: — Не подумайте плохого, Александр. У нас к вам просто разговор.

— У нас? — переспросил я и покосился на Витаутовича, который делал вид, что ничего не происходит.

Ни Аверин, ни охранники не желали мне ничего плохого, потому я еще раз бросил на Витаутовича взгляд. Тренер кивнул, и мы направились за процессией вглубь закругленного коридора. Остановились напротив кабинета с табличкой «Малый зал».

Кузнечик постучал.

— Заходите, — донесся незнакомый голос, и мы вошли.

Зал действительно был малым. Не зал даже — кабинет. В центре — огромный овальный стол красного дерева, окруженный стульями-тронами с мягкими спинками. Заняты были лишь два. Я протер все еще пекущий глаз, сфокусировался…

Мать моя женщина! Генерал Вавилов собственной персоной и еще один смутно знакомый мужчина. Седые волосы, плотно сжатые губы, зеленые внимательные глаза… Шуйский! Да не тот, что был на беспредельных боях, а один из главных, с фотографии, которую мне Настя показывала. Аристарх Григорьевич.

Я оторопел, не зная, что и думать. Просто подошел и пожал руку сперва Вавилову.

— Здравствуйте, Валентин Сергеевич!

— Так вы знакомы? — вскинул седую бровь Шуйский, пожал мою руку.

Ничуть не удивился, что я и к нему обратился по имени-отчеству.

— Без малого десять дней в Лиловске, а как осведомлен! — обратился к Вавилову он, кивнул мне на стул. — Сядь. И вы, товарищ Тирликас. — И снова спросил у Вавилова: — А почему он к вам обращается не по форме? Или у вас родственные отношения?

— Нет, не родственные, — отмахнулся Вавилов.

— Позвольте ответить, Валентин Сергеевич? Обращаюсь так, потому что не служу и не состою в звании.

Шуйский улыбнулся, сцепил пальцы в замок и подался ко мне. По спине пробежал холодок.

— Как же так? Не служите, а честь «Динамо» защищаете? — Не дожидаясь ответа, он посмотрела на Вавилова.

Тот втянул голову в плечи, тряхнул брылами и прокряхтел:

— Так товарищ и в армии-то не служил… А работает, к-хе, на гражданской должности в спорткомплексе…

Шуйский укоризненно покачал головой.

— Непорядок, товарищ генерал! Редкого таланта боец, а не служит, не имеет офицерского звания. Не цените вы таланты. Нехорошо, Валентин Сергеевич. Встает вопрос: умышлено саботируете кадровую работу? Или упустили?

Генерал Вавилов крякнул, хотел возразить, но промолчал. Сразу видно, кто тут главный. Но непонятно, к чему такая заинтересованность моей особой. Мягко стелет. Слишком мягко.

— Аристарх Григорьевич, так нельзя мне звание, я ж ведь еще долг Родине не отдал.

— Долг Родине можно по-разному отдавать, — сказал Шуйский. — Но сперва надо спросить у Родины, в чем она больше нуждается. Правда, Валентин Сергеевич?

Генерал покивал.

Что-то спектакль затянулся. Давайте, жгите напалмом, что вам понадобилось.

Я косился на Льва Витаутовича, сидящего скрестив руки на груди. Неужто и он не в курсе, что им надо?