Несбывшиеся надежды

Хорошо начавшийся для Наумова год так же успешно продолжался. Его отдел, в котором имелась лаборатория совершенствования технологических процессов, разработал ряд новых методов восстановления дефицитных деталей. Эти работы дали большой экономический эффект и принесли отделению ремонта авиатехники не только почет, но и крупные премии. Емельянов был доволен работой Артёма и не уставал его нахваливать.

Организация защиты в Киеве успешно продвигалась. Не без содействуя Емельянова удалось получить прекрасный отзыв НИИ ВВС. Уже были собраны все отзывы по диссертации, в том числе и от ведущего киевского завода, когда произошло событие, грозившее вновь сорвать всю эту работу, стоившую Артёму огромных затрат духовных и физических сил.

— Пришла пора тебе принять на себя руководство отделением, — вызвав к себе, объявил ему начальник института. — Твой авторитет в коллективе еще больше вырос, все знают, что скоро станешь доктором наук, и с утверждением в министерстве затруднений не будет.

— Но зачем это сейчас нужно? — пытался протестовать Артём. — Емельянов управляет отделением неплохо и, по-моему, никаких интриг против вас больше не ведет. А мне сейчас надо все силы отдать предстоящей защите.

— Это только по-твоему он ведет себя тихо. Ваш полковник вместе с парторгом института продолжают против меня свою подрывную работу, — хмуро объяснил Цветко. — К сожалению, выгнать секретаря парторганизации не в моей власти. У него большие связи наверху, он — опытный политработник и тертый калач. Сумел-таки добиться поддержки наших коммунистов, — и решительно добавил. — А от его ближайшего соратника Емельянова избавиться можно. И тянуть с этим больше нельзя!

— Но почему? — Артём сделал последнюю попытку отбиться, уже сознавая, что это ему не удастся. — Может, лучше подождать переизбрания парткома? Сами понимаете, как тяжело мне придется, если наш секретарь настроит против меня коммунистов отделения. Начнется такая склока, что я не смогу работать!

— Разумеется, я это понимаю, — вздохнул Цветко. — И все-таки тянуть нельзя. Емельянов не может больше оставаться «и.о.», и на меня оказывается давление сверху. Если же я поддамся, и его утвердят в должности, можешь не сомневаться, они сразу выпустят когти!

Понимая, что дело оборачивается хуже некуда, Артём удрученно молчал, и Иван Фомич, чтобы поднять ему настроение, решил «позолотить пилюлю».

— Жизнь, дорогой мой, — сплошная борьба, и побеждает в ней тот, кто не боится трудностей и идет им навстречу. Знаю, что тебе не с руки сейчас становиться на место Емельянова. Но, так надо! Да, придется нелегко. Зато наградой будет, если мы вместе выстоим, не только руководство отделением ремонта. Я вижу тебя в недалеком будущем своим заместителем по научной работе. Подумай, какие перспективы это открывает для реализации твоих творческих возможностей! Такой шанс ведь может и не повториться.

Однако Артёму было не до посулов начальника института. Он ясно отдавал себе отчет в том, какие осложнения на службе, — а главное, на уже подготовленном завершающем этапе защиты докторской диссертации, — последуют за его новым, казалось бы почетным, назначением. И они не заставили себя ждать.

* * *

Удары «из-за угла» последовали сразу же после выхода приказа о назначении Артёма на должность начальника отделения. И «первой ласточкой», возвещающей грозу, была поступившая в ученый совет Киева письменная кляуза. В ней за подписью двух профессоров института утверждалось, что в диссертации Наумова имеются принципиальные математические ошибки, и она не может быть допущена к защите. Об этом Артёму сообщил Иванов, один из трех его официальных оппонентов.

— Положение скверное, — сказал он, не скрывая тревоги. — Эти профессора не имеют отношения к технической эксплуатации самолетов, так как преподают общие дисциплины. Но один из них, Амбарцумов, известен тем, что на защитах задает каверзные вопросы. Его надо во что бы то ни стало утихомирить!

— Мне говорили о нем, и предупреждали, что будет мутить воду, если поссорюсь с военными. Он из их же касты, — упавшим голосом ответил Артём. — А кто этот второй? И какие они нашли ошибки? Математический аппарат проверен, и по моей книге не было никаких замечаний.

— Так ты поссорился с вояками? Не надо было этого делать, — недовольно произнес Иванов.— Придется теперь попотеть, чтобы выправить положение. Главный закоперщик, конечно, — армянин. А второй, с кафедры математики, его подпевала. Он-то и написал этот поклеп. Сам Амбарцумов, говорят, двух слов по-русски правильно написать не может.

— Но у него есть опубликованные труды, — удивился Артём, — Даже толстый учебник по динамике, правда, в соавторстве.

— Вот именно — в соавторстве. Будто не знаешь, что некоторые только ставят свою фамилию, — презрительно усмехнулся Иванов. — Этот Амбарцумов как раз из таких «соавторов».