Несбывшийся ребенок

— Быстро, Зигги! — крикнула Бригитта и стремительно покатила детскую коляску по булыжной мостовой. Курт даже не проснулся. Они пролетели мимо лотка с газетами — «Кто наш враг?», мимо мясной лавки с одинокой свиной тушей в витрине. Дальше по улице перед домом, среди клумб с астрами, толпится народ, не очень-то походивший на охотников за антикварными самоварами, но все же… Бригитта решительно прокладывала себе дорогу к подъезду и вверх на четвертый этаж. Коляску с Куртом непросто было тащить по лестнице, они отдыхали после каждого пролета, игнорируя жалобы напирающих сзади. Позор народу, не уважающему своих женщин и матерей, думала Бригитта, он обрекает себя на гибель. Пахло картошкой, и у нее урчало в животе. Ради аукциона пришлось пропустить обед — иногда нужно чем-то жертвовать. Из-за закрытых дверей слышались обрывки разговоров, музыка и срочные сводки новостей о недавних победах. Добравшись до четвертого этажа, Бригитта остановилась перевести дыхание, поправить шляпку и пригладить прическу Зиглинды. Она даже пропустила вперед двух или трех конкурентов, чтобы не показаться слишком напористой и нетерпеливой. Курт проснулся и старался выбраться из коляски.

— Добрый день, — Бригитта кивнула женщине, стоящей у входа, и направилась в сторону гостиной, где виднелся стол с аккуратными стопками постельного белья.

— Пойдем, солнышко, — позвала она Курта, который уселся на ковер в прихожей и играл с бахромой. Зиглинда уже пробралась на кухню и рассматривала буфет с мраморной столешницей.

— Подождите! — крикнула женщина. — Надо зарегистрироваться. Получить номер.

И постучала обкусанным ногтем по стопке бланков.

— Конечно, — Бригитта заполнила бумаги и улыбнулась — несмотря на спешку, она прекрасно понимала важность установленных правил. — Сегодня много народа.

— Бывало и больше, — пожала плечами женщина. — На прошлой неделе на Дельбрюкштрассе, в Груневальде, было не протолкнуться. Целая вилла — три этажа — первоклассных товаров. Канделябры и всякое такое. Хотя кому нужны канделябры?

— И правда, — пробормотала Бригитта. — Зигги, сюда!

В гостиной было многолюдно — Курта приходилось держать за руку, чтобы не потерялся. Бригитта осмотрела табурет для пианино, пару подставок для книг, оловянные часы. И тут заметила его… Самовар восседал на кресле, как радушный хозяин.

Зиглинда воскликнула от восторга:

— Прямо как у тети Ханнелоры!

— Да? По-моему, даже лучше, — бросила Бригитта.

Не исключено, что он тоже когда-то принадлежал венценосной семье. Мягко поблескивало старинное серебро и гладко отполированные ручки черного дерева.

— Мама, ты только взгляни на краник! — воскликнула Зиглинда. Он был сделан в форме рыбы с изогнутым змеиным телом и изящным хвостом, а вместо рта — отверстие для кипятка. В комплекте к самовару шел серебряный поднос.

— У тети Ханнелоры нет подноса, — проговорила Зиглинда.

— Ты права, золотце.

До начала аукциона оставалось совсем немного — они отправились осматривать другие комнаты, Курт плелся сзади. Кухня оказалась очень хорошо оборудована. Две отдельные раковины! Такого Бригитта еще никогда не видела.

— Одна для сковородок и кастрюль, другая для тарелок и чашек, — предположила Зиглинда.

— Пожалуй, — согласилась мама. Зигги очень смышленая, вся в отца.

На столе, покрытом нарядной скатертью, валялись хлебные крошки — как тропинка в лесу. Бригитта, не задумываясь, стряхнула их на пол. Так-то лучше. Рядом с плитой стоял буфет с мраморной столешницей. Она провела рукой по прохладному камню — то, что нужно для хорошей выпечки. Если бы у нее был такой, она бы смогла приготовить идеальный яблочный штрудель, любимое лакомство Готлиба. Зиглинда открывала маленькие фарфоровые ящички для пряностей: гвоздика, корица, мускатный орех, имбирь. Запахло Рождеством.

— Осторожнее, Зигги. Не просыпь, — предупредила Бригитта.

Ее ящичек для пряностей был крохотным, как кукольный комодик. Она поискала на буфете каталожный номер, но не нашла. Попыталась отодвинуть буфет от стены, но оказалось, что он прикручен.

— Продается? — спросила Зиглинда.

— Вряд ли, — отозвалась Бригитта.

— Его бы на нашу кухню! Тут полно корицы. А у нас как раз кончилась.

В ванной внимание Бригитты привлек душ — огромный, как головка подсолнечника. Она представила, как обильные струи падают ей на волосы и стекают по телу. Персональный домашний ливень. С края ванны свисало засохшее полотенце, Бригитта слегка пихнула его ногой. Оно упало с глухим звуком, будто книга выскользнула из рук уснувшего полуночника. Курт поднял полотенце и начал жевать. Хорошо, Зиглинда заметила, отобрала и отвлекла мальчика, прежде чем тот успел расплакаться.

В спальне две женщины осматривали детскую люльку. Одна хмыкала, рассматривая облупившуюся краску, другая стучала по матрасу и подушке.

— Мама, смотри! — Зиглинда показывала на туалетный столик. Там стояла белая фарфоровая ваза в виде руки, точно такая же, как у них, только не расколотая и не склеенная.

Зиглинда дернула маму за пуговицу.

— Мама, ты перепутала.