Несчастливое имя. Фёдор Алексеевич

Однако поутру всё и началось. Выехав из монастыря, стрельцы были остановлены толпой горожан, кричавших, что камень трогать не следует, можно накликать на себя беду. Народу было много, поэтому по дороге не поехали, а двинулись по льду через озеро. Кроме тридцати шести стрельцов, что были с Андреем, ехал и воевода с десятком своих стрельцов, да два мастеровых гнали большие сани под камень, да поп Александр, чтоб отгонять от камня бесовскую силу.

Перебравшись через озеро, вновь упёрлись в толпу, но это уже были местные крестьяне. Скомандовав «вперёд», Андрей со стрельцами отогнал людей от камня. Те отбежали, но не расходились. Поп начал увещевать людей разойтись. Воевода тем временем со своими стрельцами взвалил шестидесятивосьмипудовый камень на сани, а стрельцы Алмазова на конях окружили его. Из-за обилия людей решено было возвращаться обратно тем же путём, по льду через озеро. Лед был толстый и мог выдержать такой груз.

Отъехали спокойно. Толпа подошла к озеру, но на лёд не вышла. Двигались быстро, и вскоре они скрылись из виду. Андрей уже расслабился, когда произошло невероятное: лёд под санями разошёлся, и они вместе с камнем пошли на дно, увлекая коней и возчика-мастерового. Второй успел спрыгнуть. Всё произошло в одно мгновение, никто даже вскрикнуть не успел. Поп Александр первым подбежал к образовавшейся полынье.

— Во бесовская сила тешится, — выпалил он.

Андрей же растерянно подумал: «И што же я теперича скажу митрополиту?»

Как бы они удивились, если б узнали, что не пройдёт и восьми лет, и камень снова выползет к Ярилиной горе.

В воскресенье — прощальный день — устраивали проводы Масленицы. В подмосковных сёлах молодёжь с чучелом Масленицы в санях ездила по деревне до самой темноты, с песнями и шутками, а поздно вечером вся деревня собиралась на озимь, и здесь, на приготовленном заранее костре, чучело сжигали. В костёр кидали блины, которые не могли уже есть, а парни, перепачканные сажей, старались всех выпачкать. По окончании Масленицы, поздно вечером шли в баню, смывать грехи. Всё это считалось языческой забавой, но Москву то не останавливало. Все от мала до велика праздновали в огромном разгуле. Лишь один царь, поминая, что Господь уже раз наказал его за бесовское веселье, сидел безвыездно в Кремле, и царевна Софья не отходила от него.

Часть IV ЕДИНОВЛАСТИЕ (апрель 1680 — апрель 1682)

осква гудела с утра, как в каждый большой праздник. А Пасха — самый почитаемый из христианских праздников на Руси. В этом году два крестных хода решено было соединить воедино.

В царских покоях постельничий Языков старался быстрее облачить государя в царские одеяния. Новые бармы были обшиты рубинами и изумрудами. Фёдор, проснувшись рано, похристосовался тремя поцелуями с Языковым, который от такого почёта явно растерялся и до сих пор был сбит с толку, многое делая невпопад. Надевая новые бармы, Фёдор светился улыбкой в предчувствии чего-то необычного и непредсказуемого. Христово Воскресенье — день Божьих чудес и явлений. Так считают издревле. Единый день, когда солнышко, «выплывая из-за края земли», играет светом, множа кольца, отражая их вокруг себя. Тот же свет играл в душе юного царя, и он ждал этих чудес.

Как только солнце выплыло в утреннее небо, из Даниловского, самого старого в Москве, монастыря патриарх Иоаким в окружении восьми митрополитов под узды вывел рыжего ослика, покрытого попоной, и крестным ходом двинулся к Кремлю. Патриаршие бояре шли за митрополитом, за ними — архиепископы, епископы и настоятели известнейших монастырей. Царь в окружении бояр и ближних людей должен был встретить крестный ход на подходе к Кремлю.

Народу вокруг становилось всё больше и больше. Крестный ход превратился в огромную людскую реку.

Государь в венце, с державою и скипетром встречал крестный ход у Боровицких ворот. За спиной Фёдора стояли два боярина: Никита Одоевский и Василий Приимков-Ростовский. Даже в высоких горлатных шапках они были почти одного роста с царём. Чуть сзади стояли постельничий Языков с братьями Лихачёвыми, справа от них — Иван Михайлович и Иван Богданович Милославские, слева — Щетинин, Волынский, Хованский, Семён и Пётр Салтыковы. Чуть сзади от них расположились Богдан Хитрово с сыном Иваном, Фёдор Куракин, старики Владимир и Юрий Долгоруковы, а ещё чуть сзади — Василий и Михаил Голицыны и уж далее — весь двор.

Государь впервые был без посоха, сказав, что Божья сила его поддержит. В свои не полных девятнадцать лет он был чист лицом. Борода даже не пробивалась, не было ещё даже пушка. С того в народе его продолжали величать пресветлым солнышком и верить в его непогрешимость. При виде его народ ликовал от чистого сердца.

Вот показался крестный ход, лица бояр изображали набожность и смиренность. Расступившись, пропуская патриарха с осликом и архиереями, бояре выстраивались за царём. Патриаршие бояре вышли из рядов архиереев и, согласно местническим правам, встраивались в ряды царёвых бояр. Хвост же крестного хода остался за пределами Кремля.