Несчастные сироты

Родивон . Куда же ты зашел! Сам велел приходить скорей да и сгинул.

Дмитрий . Дядюшка! Я не отходил далеко, а все-то и дело тебя посматривал, но ты что-то долго не бывал. Я хотел было домой уже бежать.

Родивон . Чего, Митька! впрах измучился бегаючи по лесу.

Дмитрий . Ну! Не правда ли моя, не было ли мужика?

Родивон . Ах дружок, более нежели правда! Но этот мужик уж бы и так и сяк. Этому не удалось почти ничего сделать – не успел начать, как я пришел.

Дмитрий . Ахти, дядюшка, не отпустил ль ты его?

Родивон . Нет! а он сам ушел. А что ж хоть бы и отпустил. Дело знакомое, этого я знаю, это родня нашего приказчика. Не знаю только я других-то бездельников, которые наделали мне пакостей множество сегодня.

Дмитрий . Как, дядюшка, разве нашел ты еще кого-нибудь.

Родивон . Людей-то я не нашел, сами они руки и ноги не положили, а пакостей, наделанных ими, множество видел. Но-о! Когда бы послал мне их Бог, так бы я с ними, верно, не расстался. Легко ли, дружок! Только что срублены деревья, так совсем и лежат. Не успели еще и увезти, окаянные. Не знаю, не ведаю, как этого я не слыхал.

Дмитрий . Как! разве и лес порублен, и это подлинно правда!

Родивон . И не в одном еще месте, а в целых пяти. В трех лежит он еще тут, а из двух и увезен совсем, а одни только сучья и листья, а травы выкошено и Бог знает сколько, и, к несчастию, все еще в притчинных местах и на самом виду, так что нельзя боярину не увидеть, как скоро он в лес приедет. Дмитрий. Эх! Как же мне жаль, что я не пришел к тебе, дядюшка, ранее и не остерег тебя заблаговременно. А все удержали меня почти насильно: не мог никак оторваться.

Родивон . А что? Разве ты о том что-нибудь ведал?

Дмитрий . Чего дядюшка: боярину еще давича поутру сказывали, что у тебя в лесу нездорово и что леса будто вырублено множество. Трава вся выкошена, ягоды и грибы выбраны, и он на тебя очень сердит и, отъезжая давича в город, говорил, что, приехавши оттуда, посмотрит сам, и буде правда, то обузует тебя не на живот, а на смерть. Я с тем нарочно и пришел к тебе сюда, чтоб остеречь и уведомить.

Родивон . Господи! да как же они так скоро обо всем этом проведали. Я недавно, кажется, ходил по всему лесу, и все было цело и здорово, и, по всему видимому, наделаны пакости тогда, как я дрова рубил, а это было только что перед твоим приходом.

Дмитрий . И! что ты, дядюшка! Они о том еще давича поутру говорили.

Родивон . Давича поутру! Не знаю же я теперь, как это так, а давича поутру было еще цело. Я на самых тех местах был, но ничего не видал. Но не знаешь ли ты, кто сказал о том барину?

Дмитрий . Боярину-то сказал сынок его Митрофан, а ему кто сказал, того уже не знаю, а видел только, что говорил он и шептал что-то долго с приказчиком нашим и о чем-то просил и ему кланялся. Не насказал ли он ему. Ведь ты знаешь, что он их, а не наш, и тебе всегда злодействует.

Родивон . Чего доброго. Это всего легче статься может, но не знаю, как же это так. Просил и кланялся, говоришь ты, но не мог ли ты подслушать, о чем таком просил он его?

Дмитрий . Нет! а только слышал, что приказчик его уверял при отходе, что будет все исполнено верно.

Родивон . Великий Боже! Уже не подкоп ли это все под меня. Уже не нарочно ли велено было все сии пакости наделать, чтоб привесть меня в новые побои. От Митрофана Агафоновича статься все может. Ненависть его ко мне довольно мне известна.

Дмитрий . Чего доброго: и догадка твоя, дядюшка, чуть ли не справедлива. Мне пришло теперь на память, что приказчик побежал тогда же посылать куда-то мужиков, я сам это видел, но что-то приказывал он им шепотом.

Родивон . Ну! Так нет в том и сомнения. Боже мой! Какие это люди! Но не говорили ли они еще чего?

Дмитрий . Еще вспомнилось мне, что говорили они что-то о мухоморах, и приказчик хотел послать нарочно за ними.

Родивон . Да это на кой черт им?

Дмитрий . Уж я, право, не знаю, мух что ли морить. Только знаю, что мухоморы сысканы, и я сам их от приказчика приносил и отдал Митрофану Агафоновичу, а он, очистив с них красную кожу, на что-то искрошил их с другими грибами.

Родивон . Это опять нечто новое.

Дмитрий . И, дядюшка, у нас и не то еще новое есть.

Родивон . А что такое еще?

Дмитрий . У нас скоро, сказывают, свадьба будет: хотят женить Митрофана Агафоновича.

Родивон . Что ты говоришь? Уж этого негодяя, этого сквернавца женить! Чего уже они не затеют!

Дмитрий . Да на ком еще спросишь, дядюшка! Говорят, что на барышне нашей Серафиме.

Родивон . И! врешь, Митька, этому нельзя статься.

Дмитрий . Правда, дядюшка! Какой-то гость приезжал и насказал, что будто она ему неродня и так далека, что жениться можно, а боярин-то и взял в голову.

Родивон . Не с ума ли они все сошли?

Дмитрий . Уже я того не знаю, только старый боярин и спит и видит то, и с того времени, как черт на нем поехал. Дитяти нашему, бедному Ерасту житья уже совсем не стало, до того было худо, а ныне уж Бог знает что. Легко ли, дядюшка, истинно более десяти раз с того времени он его сек, да как же! Без всякого милосердия на козле, а за что и сам не ведает, а щипанцы, толчки и проклинания ежеминутно. Сегодня до того дошло, что не велел ему давать ни чаю, и во весь день ни пить, ни есть, так на него озлился.

Родивон . Бедное несчастное дитя! Но что говорить, бедные и несчастные все мы! Погибнем невозвратно все, ежели совершится то, о чем сказываешь и чего я опасаюсь. О Боже! что будет с нами? Защити нас и помилуй!

Дмитрий . Ах, дядюшка, послышался мне голос человеческий, уж не за срубленным ли лесом приехали, не побежать ли нам их ловить?

Родивон . Побежим, Митютка, беги, мой друг, ты в эту сторону, а я побегу сюда, хоть бы увидеть, кто такой. О, когда бы Бог послал. (Оба убегают.)