Несчастный случай

Аня сообщила Ивану Ивановичу, что едет. О том же самом предупредила Машу с Дашей и Митю. Двадцать третьего все ее подчиненные отправляются на каникулы до конца года.

Нужно повесить на входе объявление, чтобы предупредить тех, кого Иван Иванович стыдливо называет «пациентами».

Нового охранника новый куратор еще не подыскал.

Аня вручила каждому подарок. Маша и Даша заулыбались, зашуршали обертками, принялись обнюхивать флакончики. Митя тут же откупорил подаренную ему бутылку португальского портвейна.

Чуть позже Маша с Дашей и Митя устроили какую-то возню под прилавком. Потом вытащили оттуда большую белую коробку. На крышке был нарисован танцующий пингвин в спортивной шапочке.

Аня открыла коробку и ахнула от восторга и неожиданности.

— Как вам в голову пришла такая волшебная идея?

Аня обвела испытующим взглядом Машу, Дашу и Митю. Было заметно, что они довольны эффектом, который произвел их подарок.

— Это Анатолий Георгиевич придумал первым.

— Спасибо! — Аня была растрогана до самых неподдельных слез.

В коробке лежали коньки — настоящие фигурные коньки. Высокие белоснежные ботинки с таким же серебристым пингвином на внешней стороне голенища, как на коробке, и привинченные к ботинкам сверкающие острые лезвия.

Ане и во сне не мог присниться такой сказочный новогодний подарок. Завтра же она отправится в новых коньках на каток.

По случаю разрушенного рабочего настроя Аня закрыла аптеку рано, в полвторого ночи, и всех отпустила.

Кого же ей захватить с собой в Амстердам? Не знакомиться же прямо сейчас с одним из своих клиентов, чтобы в разгар поездки выяснилось, что у него полная голова тараканов.

Аня бросала взгляды на коробку с коньками, и коньки не позволяли ей сосредоточиться на поездке.

Завтра на катке она решит, как быть.

Среди всех городских катков Аня выбрала Парк культуры. Туда ей удобнее всего было добраться на машине.

На катке играла музыка. Роберт Майлз, «Children» — «Дети». Самая популярная мелодия уходящего года. Дети катались отдельно от взрослых, мальчики с клюшками — отдельно от девочек.

Взрослые уже не демонстрировали такой принципиальной сегрегации. Разнополые подростки катались, взявшись за руки. Девушки болтали ногами, обутыми в коньки, сидя на ограждении. Парни топтались вокруг них на своих двоих, пили подогретое пиво.

Аня переоделась и встала на лед. Она не позволяла себе этого более пятнадцати лет. Тело само вспомнило, что нужно делать, и отдало команду ногам. Она заскользила в общем счастливом потоке.

Когда Ане исполнилось ровно четырнадцать лет, тренер заявил ее родителям, что Аня должна наконец сделать выбор между льдом и любой другой почвой под ногами. Между коньками и всей остальной жизнью. Тогда он посадит ее в интернат под замок, год будет тренировать и, может быть, отправит на чемпионат Европы. А там, глядишь, и до победы на зимней олимпиаде недалеко.

Родители забрали Аню домой и определили в обычную школу. Аня даже не знала, что отец принял такое решение за всех троих. И надо сказать, что после она всегда была ему благодарна.

Если бы она осталась на льду, ничего другого в ее жизни бы не было. Ни коллекции джазовых пластинок, ни английских и американских романов на языке оригинала. Ни тем более целого года счастливой жизни с Толиком. Победа на зимней олимпиаде не стоила целого года счастливой жизни.

Уже гораздо позже, не в этот счастливый год, Толик завел привычку плаксиво приговаривать во время их ссор: «Ты понятия не имеешь, что такое спортивная гордость, что такое азарт. Какие слезы проливаешь над серебряной медалью, когда у кого-то другого — золотая».

К тому времени Толик забыл, что у Ани кандидатский разряд. К тому времени он вспоминал о ней только в тех случаях, когда нужны были деньги.

Как Анатолий Георгиевич мог догадаться про коньки? Это только Дед Мороз способен на такие чудеса.

Краем глаза Аня успела заметить, как стремительно на нее надвигается тень. Она попыталась изменить свою траекторию, взять правее, чтобы избежать столкновения. Но поворот был слишком резким, отвыкшие от коньков ноги отказались слушаться. Кто-то темный врезался в Аню на полной скорости, и она спиной плашмя рухнула на лед, успев в последний момент приподнять голову.

Но сила столкновения была такова, что затылок с глухим звуком стукнулся о ледяную поверхность, голову пронзила боль, и Аня провалилась в черноту, успев подумать: «Только бы не сотрясение!»

Она открыла глаза. Деревья, люди кружились вокруг нее в замедленном хороводе. Она снова зажмурила глаза и, когда раскрыла их во второй раз, увидела над собой склоненное жалостливое и растерянное лицо. С минуту Аня пыталась вспомнить, где она и что с ней произошло. Музыка укачивала и не давала сосредоточиться.

Лицо было женским и как будто знакомым. Из-под черной вязаной шапочки выбивались короткие волосы цвета лесной фиалки.

Аня узнала — это была та самая девушка, у которой воры прятали Наташину собаку. Или ее сестра-близнец, потому что у той девушки волосы были длинными, растрепанными и естественного цвета.