Несчастный случай

— В качестве ученой говорящей обезьянки, правда? — Мышка рассмеялась счастливым смехом.

Аня кивнула. Ее обезоружил Мышкин смех.

— Ты не бойся, я не обижаюсь, — в Мышкином голосе Аня действительно не могла различить никаких признаков обиды или уязвленного самолюбия.

— Прекрасно.

— Если большим людям надо говорящую обезьянку — сделаем. На несколько раз — по часу в сутки — меня хватит. Хорошо, что ты меня взяла, лучшей обезьянки — порядочной, послушной — тебе не найти.

Аня не сдержала тихого смеха. Ей захотелось понять, куда клонит Мышка. Но она ничего не смогла прочесть на ее лице, кроме безмятежности и ленивого любопытства — что там происходит за бортом самолета. Глаза ее были полуприкрыты веками-.

Самолет набрал нужную высоту и вынырнул из-за плотной пелены серых зимних облаков. Солнце ударило в окно, напоминая, что оно все-таки существует. Аня с тоской посчитала, сколько еще ждать солнечных дней — январь уже не в счет, затем пронизывающий, ветреный февраль, сырой март, грязь под ногами в апреле.

Мышка рассказывала, как она боролась со своей привязанностью к героину, которая чуть было не взяла верх. Как родители запирали ее, но она убегала через окно. Они почти что сдали ее на принудительное лечение, когда выяснили, зачем она таскает деньги у папы из бумажника. Как она решила устроиться на высокооплачиваемую должность проститутки по вызову — Мышка так и выразилась, — чтобы всегда иметь в кармане пару-другую сотен рублей на дозу.

Но Гриша ей не позволил и уговорил самой лечь в больницу. В больнице ей кололи сульфазин, после чего у нее сутки выворачивало суставы и она не могла управлять своим телом. Она кричала от боли и санитары били ее мокрыми полотенцами, чтобы не оставлять синяков. Она никогда не думала, что мокрые вафельные полотенца — это так больно. Но сбежать оттуда она не могла. Зато теперь она даже не смотрит в сторону героина.

Но если бы Мышке сейчас предложили тот же выбор, она бы лучше сдохла, как шлюха от передозировки под забором интуристовской гостиницы, чем вернулась в ту больницу.

Потом отец перевел ее из психушки в хорошую загородную больницу, и там ее кормили реладормом и феназепамом.

И вообще, опиаты не для нее, они угнетают. Вот стимуляторы или психоделики…

— Почему ты не обратилась тогда ко мне в аптеку? — поинтересовалась Аня.

Она была шокирована. Мир Мышки казался ей полной фантастикой. Зарабатывать проституцией на героин. И самое удивительное — Мышка говорила об этом совершенно спокойно, как о норме.

Может быть, Аня не заметила, как нормы изменились. Может быть, это она теперь выглядит несовременным уродом в семье. А ведь их с Мышкой разделяла не такая уж большая разница в возрасте.

— Да ты что, серьезно? Ты хочешь посоветовать мне в случае чего обратиться в твою аптеку? — Мышка расхохоталась, откинувшись на спинку кресла.

— А что здесь особенно смешного? — не поняла Аня.

— Ты не понимаешь? — В хохоте Мышки послышались истерические нотки.

— Ребята, которые попали в похожее положение, получают справку в своем отделении милиции и могут бесплатно обслуживаться у меня в аптеке. Я не предлагаю тебе зацикливаться на наркотиках, но зачем пренебрегать заменителями? Ты избавляешься от ломки и одновременно постепенно отвыкаешь. Никаких мокрых полотенец.

— Да пусть лучше это будут мокрые полотенца, чем… Вы что, действительно не знаете, зачем городу ваша аптека? Все эти ребята, похожие на меня, — они все на крючке. Они стукачи, их используют как мясо, для грязной работы — послать с микрофоном, приклеенным к животу, на встречу с дилером или провоцировать товарищей продать им что-нибудь. Вынюхивать, собирать слухи о новых препаратах. Никто из этих ребят уже не живет своей жизнью, да и вообще долго не живет. Их быстро выкупают.

— Что значит «выкупают»?

То, что рассказала Мышка, прозвучало для Ани как гром среди ясного неба. Вот тебе и прогрессивная гуманитарная затея на благо современного общества. Отечественные чиновники по старой привычке немного подкорректировали европейское изобретение.

На этом фоне даже «жучки» в Аниных телефонах не выглядели таким вопиющим нарушением прав человека.

— «Выкупают» — значит разоблачают. Если наркодилер, который дорожит своей карьерой, заподозрил кого-нибудь из цепочки в сотрудничестве с милицией, этот человек долго не проживет. Такая печальная история. Я не ожидала, что вы не в курсе. Хотя должна признать, что вы не выглядите кровожадным монстром.

— Спасибо. — Аня безрадостно кивнула и поежилась. В салоне похолодало.

— Ваша аптека — это страшный сон, пугало, ночной кошмар всех моих знакомых. Я имею в виду тех моих знакомых, что не пренебрегают препаратами, которые расширяют кругозор. Я думаю, многие из них скорее сядут в тюрьму и будут там ломаться даже без помощи аспирина, чем станут клиентами вашей аптеки.

«Вот так живешь-живешь, — подумала Аня и укрыла зябнущие колени шалью, — а потом от случайного знакомого узнаешь, что жизнь прошла мимо».

Стюардесса принесла курицу, вареный рис и чай из пакетика. Аня отказалась в пользу Мышки.