Несчастный случай. Старые грехи

— А что, собственно, не так?

Боб сделал резкий выпад. Выхватил зажигалку из рук опешившего Калганова. В необъятном кармане комбинезона та жалобно звякнула о гаечный ключ.

«Ладонь пурпурного песка»? — Воха наигранно возмутился, назвав первый попавшийся прием боевого тайцзы, но про себя отметил, что Шульга в хорошей форме. «Таки этот его цигун свое дело делает. Сотрясение мозга миновало без последствий». Однако параллели с Новаком Воха не провел, на что собственно и рассчитывал Боб. Наглядный пример автослесаря с боевыми навыками прошел мимо. Боб вздохнул. Придется разжевать:

— Вспомни, как мы с ним познакомились. На Новака «наехали», и он не знал, что делать. Был напуган, как дитя малое. Просил о помощи, отлеживался в больнице. А потом? Под дулом пистолета одним таким выпадом уложил Радужного. Обезвредил. Вытащил обойму.

— Когда любимой женщине грозит опасность — у мужика открываются скрытые резервы, даже у такого, хм, фи-и-нансиста. (Слог «фи» в слове «финансист» Воха нарочно потянул.)

Боб усмехнулся и поднял указательный палец:

— Вот именно! Скрытые! Новак — тип с двойным дном. Тут явно что-то не так. И я узнаю, что именно.

— Как?

— Подниму всю подноготную, пороюсь в биографии, разыщу мать…

Воха выставил перед собой руку:

— Без меня!

Боб усмехнулся:

— Кто бы сомневался. Но так даже к лучшему. Новак будет сугубо моим делом. — Воха с улыбкой развел руками. Мол, я же говорил! — Можешь считать это проявлением ревности, мне все равно. Когда ты собираешься Чукчу проведывать?

Воха облегченно вздохнул, разговор перешел в привычную для него плоскость.

— Зажигалку верни. — Боб проигнорировал протянутую ладонь друга. — Ок-ок! А вот хотя бы и сегодня. Тем более что воскресенье, и начальства в СИЗО нету. Как раз и пропетляю.

Сразу же после этих слов, которые он только и ждал услышать, Боб двумя пальцами извлек зажигалку из кармана. Воха схватил ее на лету. Обстановка разрядилась. В голове Вохи мелькнула было шальная мысль, а не ударить ли им по пивку, но, наткнувшись взглядом на скелет разобранного байка, не решился ее озвучить. У Боба нарисовался срочный заказ, значит, ему надо работать, а то, пока приходил в себя после сотрясения, трудился вполсилы. К тому же пробить Чукчу он давно уже обещал. Еще до убийства Аллы. При воспоминании о дочери Татарского Воха помрачнел.

— Ладно, пока!

Друзья, молча, пожали друг другу руки.

Выйдя из гаража, Воха первым делом без удовольствия закурил. Вся та история с похищением девушки случилась прошлой осенью. А сегодня ровно неделя, как на календаре значилась весна. Сколько же смертей он не сумел предупредить за это время? Вся эта их деятельность с Бобом… Воха задумался, подбирая определение нахлынувшему отчаянию. Будто пытаешься обогнать собственную тень. И что бы ты ни делал, она все равно всегда оказывается на полшага впереди.

Воха затушил начатую сигарету о край железной бочки, с некоторых пор служившей Бобу урной, и потопал мимо гаражей к остановке по требованию. Желтая маршрутка мигнула фарами в начале улицы. Но Воха рано обрадовался. Мгновение спустя он понял: это она отъезжала. Теперь придется ждать. А за это время Чукчу на киче кто-нибудь посадит на пику. Воха сплюнул. Трижды. Чтобы не накликать. С неба посыпал снег с дождем.

Оставшись один, Боб поднял покрышку. Провел по ней пальцем, оттирая пятно мазута. Секунду постоял, задумавшись. Как там сказал Воха? «Ладонь пурпурного песка». — Метод боевого цигун, согласно которому при нанесении удара ладонью по человеческому телу особых болевых ощущений не возникает, однако спустя несколько дней на месте удара проявляется отпечаток руки пурпурно-красного цвета. Фигурально выражаясь, так и действовал Портной.

Боб подошел к стене: края прикрепленных к ней фотографий жертв слегка покоробились от влаги. Сырая выдалась зима. Боб включил радиатор. Нажал кнопку со значком вентилятора. Кончик фотографии Ивана Мостового дернулся от потока теплой струи воздуха. «Что ж мы имеем на сегодняшний день? В убийстве Мостового сознался мелкий наркот Чукча. Но срезанная с пиджака пуговица доказывала, что это дело рук Портного». Бобу этого было достаточно. Однако даже для Вохи, который верил Бобу безгранично, но был ментом и мыслил, как мент, — нет. Чукча оставался единственной живой ниточкой, ведущей к Портному, как бы его там ни звали на самом деле. Боб почти видел перед собой облик маньяка, почти осязал. Казалось, обернись — и вот он. Но когда Боб обернулся, увидел только собственное отражение на хромированной поверхности покрышки. Пора было браться за работу. И так половину утра потратил. А Калганов справится, у него Чукча расколется, и не таких колол. И тогда уже Боба ничто и никто не остановит.

3