Несчастный случай. Старые грехи

Что ж, мама взялась за дело со всей ответственностью, и к окончанию школы Тамара знала огромное количество стихов поэтов Серебряного века и три языка: английский, немецкий и итальянский. Но на юрфаке университета, где была совершенно другая нагрузка на память, ей снова пришлось туго. Выручало все то же мамимо гипертрофированное чувство ответственности: взялся за гуж — не говори, что не дюж.

Почему-то особенно трудно ей давалось римское право. Но она напряглась и сдала на «отлично». Не могла же она позволить себе отстать от Вохи с Бобом.

Да, Калганов всегда учился играючи. Он не заморачивался отметками — лишь бы на стипендию вытянуть. Шел — сдавал и тут же забывал. Боб же погружался в учебу основательно, как, впрочем, и во все, что он делал. Помимо обязательной программы университета, он еще изучал кучу дополнительной информации. На вопрос Вохи: «А на фига? Ты же сдал зачет?» — обычно нехотя отвечал: «Так я не для зачета, а для себя». Воха лишь пожимал плечами, и Тамара втайне была с ним солидарна: «И правда, на фига? Тут бы с обязательной программой суметь справиться».

Вот и сейчас, выйдя из здания суда с Олегом и Светой, она ощутила подобную эйфорию, как после экзамена по римскому праву.

Дело-то было непростое, да и у нее давно не было практики.

— Поздравляю, ребята! Подписка о невыезде — то, чего мы добивались.

Олег пожимал Тамаре одну руку, а Света держалась двумя руками за вторую.

Их троица не привлекала особого внимания. Да и они тоже не смотрели по сторонам, иначе непременно заметили бы, что невдалеке, из машины с логотипом телеканала, за ними следит Лариса Островая. На переднем сиденье возле водителя сидел оператор с включенной камерой. Дверца была открыта настежь.

Тамаре была приятна благодарность ребят, она снова почувствовала себя профессионалом:

— Спасибо, Тамара Михайловна. — Олег приобнял Свету за плечи, она хитро ему улыбнулась:

— Только я теперь свидетель, Олежка. Против тебя.

Пока они обменивались любезностями, из машины вышла Лариса с оператором и прямиком направились к ним, огибая клумбу.

Тамара в последний момент заметила Ларису и стала между ней и Олегом со Светой, закрывая их собой.

Лариса напустила на себя очень деловой вид:

— Тамара, можно пару слов? Здравствуйте!

— Разве вы работаете репортером, госпожа Островая? — Тамара пыталась выиграть время.

— Это для другой программы, авторской. Вы ведь давно не вели уголовных дел?

— Без комментариев. — Тамара повернулась к ней боком, собираясь ретироваться, и тогда Лариса направила микрофон на перепуганную парочку:

— Ребята, вы причастны к смерти брата этой женщины. Вы уверены, что не ошиблись с адвокатом?

Как по команде, Света с Олегом переглянулись и уставились на Тамару, ожидая от нее руководства к действию. Та решительно повернулась к Ларисе:

— Что вам нужно?

— Мне-то ничего. А вот этим молодым людям вы готовите ловушку.

Тамара едва сдержалась, чтобы не влепить наглой блондинке пощечину.

— Прекратите! — ее голос упал почти до шепота.

Но Лариса не унималась:

— Они вам поверили. А вы сделаете все, чтобы отомстить за смерть брата! Вы провалите защиту.

Лариса говорила нарочито громко. На них стали обращать внимание прохожие. Некоторые зеваки остановились и прислушивались.

Краем глаза Тамара заметила, как начали перешептываться Олег со Светой, сделав пару шажков в сторону. Все это время оператор фиксировал на камеру каждое движение Тамары. Невольно она подняла руки к лицу, пытаясь спрятаться. Со стороны это выглядело как проявление раскаяния. Лариса ухватилась за этот жест:

— Что, нечего сказать? — Тамара опешила. — Значит, все это правда.

Островая развернулась и с победным видом направилась к своей машине. Она шла с высоко поднятой головой как человек, добившийся торжества справедливости.

А вот адвокат Воропай, напротив, была подавлена, ей и впрямь нечего было сказать. Она растерянно озиралась по сторонам, пока вдруг не заметила: несколько человек снимали на мобильные телефоны их с Ларисой схватку. Тогда она пустилась бежать к машине, едва сдерживая подступившие слезы.

9

Тамара с отсутствующим видом сидела в кресле, поджав под себя ноги. Под глазами обозначились темные круги. Короткий ежик волос примялся на затылке, отчего весь силуэт казался деформированным, как у деревянной скульптуры древней цивилизации.

Луч солнца прокрался сквозь щель французской шторы и медленно двигался по паркету в ее сторону. Коснувшись ножки кресла, он замер на месте.

Вчера в это время она радовалась своей победе, сегодня же — сломлена поражением. «Воистину, нельзя ни слишком радоваться, ни слишком печалиться. Все эмоции преходящи, как рябь на водной глади. И только вершина Фудзи, даже если она не видна из-за дождя, является вечным пристанищем для богов. Эх, Боря, Боря. У тебя по крайней мере есть эта самая Фудзи».

Метод Боба не срабатывал, отключить мысли никак не удавалось. Перед глазами то и дело всплывало насмешливое лицо Ларисы: «Что, нечего сказать?» Сейчас бы она нашлась, что ответить этой наглой стерве. Но в тот момент она просто растерялась от неожиданности.