Несемейное счастье

– У майора Франко, как оказалось, тоже был небольшой секрет, – Дана все не позволяла Лоле уйти в грустные мысли, выдавая одну новость за другой, – он полиции наврал, что был на работе, а на самом деле с Кристиной в отеле «Солнце» занимался любовью. Помнишь ее, та, что на картах гадала и с Иреной поцапалась?

– Я в курсе, видела ее в участке, – Лола окончательно оживилась, – ее тоже повторно вызывали, чтобы алиби проверить, а она на почту бегала, деньги ребенку в Бухарест отправляла, которые ей майор Франко заплатил.

– Если подтвердила про деньги, может за проституцию попасть.

– Да не до них сейчас полиции. Выяснили, что алиби у обоих есть, вот и все.

Дождь монотонно стучал по оконному стеклу, возвращая Лолу к печальным мыслям.

– А Стефано где? – вспомнила Лола.

– Стефано спит еще. Вчера перед сном аспирин у меня просил, приболел, наверное.

«Ну и славненько, скорее всего он единственный, кто еще не знает, что Пино уехал с Оксаной».

– Ну так что, по домам? Расследование подошло к концу. Материала у нас много, я его скомпоную на компьютере. А на студии завтра появлюсь и тебе советую. Стефано пусть тоже к завтрашнему дню выздоравливает, и все встречаемся на работе. – Лола старалась выглядеть бодрой.

На самом деле на нее внезапно накатила тоска, и ей нестерпимо захотелось остаться одной.

– Да, вот еще что, – Дана остановилась в дверном проеме, – солдатессу выпустили сразу же, а с Паролизи полицейские еще общаются в свете последних событий. И, как мне сказал начальник полиции, если показания Паролизи подтвердят все, что уже рассказала Ирена, его сегодня утром тоже отпустят. Видимо, у него есть какое-то объяснение, откуда взялась кровь Меланьи на его куртке. Нам-то, я думаю, уже никто не нужен?

– Правильно думаешь, оставим всех в покое, информации на три передачи хватит. До завтра.

«Господи, скорее бы она ушла! Не хочу ни о чем думать, не хочу никого слышать!»

Лола опустила глаза, чтобы Дана не догадалась о ее состоянии.

– Чао. – Дана тихо закрыла дверь.

«Ну наконец-то!»

Лола прислонилась к прохладной стене. Затылком она почувствовала жесткость штукатурки, голова почему-то заныла.

«Надо собираться», – приказала она себе и начала медленно складывать вещи в дорожную сумку, все еще косясь на постель и мягкую подушку.

«А, может, лечь и забыться? Господи, как же муторно! – Она знала, что горький осадок предательства еще долго будет тянуть и прожигать душу. – Пино стал мне родным и близким! А что я скажу маме, которая ждет нас обоих в гости? Только не плакать, только не плакать…» – причитала Лола, складывая вещи. Она с треском задвинула «молнию».

«Но какого черта, в конце концов! – Она выпрямилась, пытаясь взять себя в руки. – Я удачливая журналистка, ну может быть, не суперталантливая – похвалы и дифирамбы, которые мне поют, надо делить на десять, мы же в Италии, где все склонны к преувеличениям, и все же… Почему я должна убиваться из-за какого-то Пино, который оказался таким идиотом, что купился на сомнительную скромность и двусмысленную застенчивость?»

Настроение ежеминутно менялось и прыгало, как температура у больного лихорадкой.

«Все готово, надо ехать». Но двигаться не хотелось. За окном моросил настоящий осенний дождь.

Она бросила взгляд на телефон, и он зазвонил как по команде.

– Лола, как дела?

Обычно мама никогда не звонила так рано. Или что-то почувствовала?

– Так себе, – притворяться не было сил.

– Проблемы на работе?

– Да нет. На работе все нормально. Расследование закончено, готовлюсь к передаче.

Мама уже все поняла, тем более что догадаться было несложно: если на работе все в порядке, то оставались только отношения с Пино.

– Я подъеду к тебе, хочешь?

– Да.

Она услышала, как мама вздохнула. Было ясно, если Лола без проволочек и объяснений, ответила «да», дела совсем плохи.

– Не хотелось бы, правда, на машине по дождю ехать. У вас ведь тоже дождь идет?

– Идет, мам, – грустно подтвердила Лола.

– Тогда встречай меня вечерним поездом.

– Хорошо. – Лола тут же почувствовала себя лучше.

Мама умела безошибочно определять моменты, когда Лола в ней особенно нуждалась, и всегда спешила помочь и поддержать.

Лоле как будто приоткрыли кислород и, сделав глубокий очищающий вдох, она постаралась отогнать все тяжелые мысли.

Дождь усилился. Выезжая со стоянки, Лола бросила последний взгляд на гостиницу: по ресторанным окнам лились потоки воды, внутри, как большие рыбы в аквариуме, двигались еще не уехавшие журналисты. В памяти встал Пино, сидевший за столиком с Оксаной, как в очерченном магическом круге, отделявшем их от окружающих, и она, Лола, вот так же смотревшая на них из машины. Смотревшая и ничего не видевшая!

Она нажала на газ, машина мягко тронулась и поплыла, рассекая колесами лужи.

Лолу знобило, и она включила обогрев сидений.

На круге вместо выезда на автостраду она автоматически свернула к полицейскому участку. «Мне в полиции делать уже нечего!» – удивилась она самой себе.