Несемейное счастье

– Уверен, справишься. Можешь увеличить свою команду помощников. Конечно, на отдых времени останется меньше. Так что до завтра.

– Ну что, ну что?! – подскочила мама.

– Директор канала звонил, предлагает сделать новую передачу.

– Здорово! Ты согласилась, я надеюсь.

– Почти. Я и сама об этом думала. Конечно, нас ни с кем не спутаешь, ведь у «Их кто-нибудь видел?» четкая направленность, но из-за этого много необычных дел приходится попросту пропускать…

– Ваш директор, кажется, друг Берлускони?

– Ну да, он даже у Берлускони на «деле Руби» выступал, в качестве свидетеля со стороны за- щиты.

– Признали виновным вашего Берлуско. Его адвокаты уже кассацию подают, только, по-моему, это превратилось в политическое дело. – Мама вернулась к сверткам.

– Увидишь, что, в конце концов, ничего ему не сделают. Он сейчас является подследственным, но все еще остается главой своей партии и из телевизора не вылезает. Берлускони непотопляем. В любом случае он останется главным акционером и хозяином наших кана- лов.

Мама накрыла на стол. Хотя она и ратовала за здоровое питание, на скатерти появились одни закуски и огромная бадья салата. Она разлила «Франчиакорта» и подняла бокал.

– За тебя, ты у меня молодец, давай за твою удачу!

– За нас, мам!

Они так и не отучились от русской привычки говорить тосты.

Пересев на мягкий диван, они включили телевизор, где как раз повторяли последний репортаж Лолы.

Мама тихо погладила Лолу по голове.

– Поверь мне, все пройдет. Нужно только время.

Лола закрыла глаза и прислонилась к маминому плечу.

Глава 34

Ирена лежала, не шевелясь.

Кажется, она уже все рассказала полиции, но память все возвращала ее к тому дню.

Далекие облака неслись и неслись по синему холодному небу, а она, прижавшись к стволу, все повторяла: «Меланья жива, жива!»

Ноги не держали, и Ирена медленно сползла на холодную землю.

«Но как же так! Я вложила всю свою силу и злость и ввинтила нож, как учили! – Она опять вспомнила своих братьев. – Надо вернуться и добить… Нет, не могу!.. Но зачем тогда все это?.. Я же должна освободить Паролизи, и мы опять будем вместе, как тогда в Сиракузе».

Она все еще держала нож, закоченелые пальцы так и застыли на финке. Она посмотрела на свою руку: кулак был липкий и красный.

«Надо вернуться, надо вернуться…»

Голова превратилась в медный колокол, внутри гулко и часто билось страдание. Она все старалась собраться и встать, но ноги не слушались, и при каждом движении боль ударяла в затылок и пронзала виски.

И все же она заставила себя подняться и, переходя от дерева к дереву, цепляясь за стволы, побрела обратно к старому бару.

Она не верила, что сможет сделать это, но шла и шла, сжав зубы и не выпуская финку из слипшихся пальцев, превозмогая себя, переставляла ноги – шаг, потом еще шаг, еще, и еще… – шатаясь, она приближалась к Меланье. Испепеляющая больная любовь толкала ее вперед.

Меланье удалось повернуться и глотнуть воздуха, ей хватило на это последних сил, только потому что она думала о дочке: «Барбара, как она будет без меня?!»

Дочка весело улыбалась, глазки искрились смехом:

– Мама, мамочка! Ты где? Спряталась?

Надо ответить, надо ответить… «Я здесь…» – но только тихий хрип вышел из ее горла. Жизнь уходила вместе с истекающей кровью, и сладкое забытье заполоняло тело, делая его невесомым. И только маленькая Барбара еще удерживала ее уход.

– Куда ты? Не уходи, не бросай меня, мамочка! – личико девочки стало грустным.

– Я люблю тебя, дочка, – без звука прошептала Меланья.

Тонкий луч солнца прошел сквозь листву деревьев, забирая душу Меланьи, и это было последнее, что она видела в своей жизни.

Ирена остановилась, тяжело дыша. Меланье удалось повернуться, распахнутые застывшие глаза ее смотрели в бездонное небо. Это было совсем не то же, что ударить в спину… Ирена собрала все силы, набрав воздуха в легкие, задержала дыхание, болевой комок задергался в голове, разрывая череп. Она зажмурилась и взмахнула рукой.

Раздался хрустящий звук, тело дернулось, как кукольное.

– Ты что делаешь?! Сумасшедшая! – донесся истошный крик со стороны чащи.

Ирена подняла голову: навстречу бежал Паролизи.

«Господи, какое счастье! Паоло здесь!»

Он схватил ее за руку так, что кулак разжался, и финка выпала на землю, и тут же, оттолкнув Ирену в сторону, бросился к Меланье.

– Что ты наделала! Что ты наделала! – приговаривал он, приподнимая голову жены и пытаясь нащупать биение пульса.

Ирена наблюдала, не двигаясь, но, когда Паролизи обнял Меланью, и голова ее упала к нему на плечо, и волосы рассыпались клейкими красноватыми прядями, и, качаясь из стороны в сторону, он вдруг завыл по-звериному, Ирена не выдержала:

– Паоло, я здесь!

Он затих, все еще обнимая Меланью, затем осторожно положил ее тело на землю.

Радость, которая охватила ее при появлении Паролизи, сменилась растерянностью.

«Меланья мертва, при чем тут она? Почему он бросился к ней? Я здесь, я живая, я, твоя Ирена!»