Несерьезные отношения (СИ)

— Слушай, Кларк Гейбл и Вивьен Ли, это не свидетели! И «да» я сказала, потому что плакала из-за фильма, а ты предложил мне салфетку.

— Но против кольца возражать не стала! — Светила отечественной юриспруденции сегодня был в ударе.

— На нервах! Считай, что это был аффект.

— Конечно. Скарлетт О’Хара верхом на коне кого хочешь до слез доведет. — Паша закатил глаза. — Особенно после селедки с медом. Два еще под молоко.

— Ты слишком много замечаешь. — Так и хотелось показать ему язык. Умный был, аж страшно.

— Если ты прячешь от меня тесты на беременность, это не значит, что я не в состоянии сам сделать выводы.

По смазливому лицу Бояринова расползлась такая счастливая улыбка, что у меня дыхание перехватило. Нужно было законом запретить такие улыбки! Для безопасности женских сердец и психики!

— Паш, но я… — Взгляд снова остановился на двери ЗАГСа. — Я не готова. И тест… В ЗАГС из-за него идти необязательно.

— А кто сказал, что я из-за него? У меня другая причина. Более веская.

— Но, может быть, как-то потом… У нас еще минимум восемь месяцев.

Моя ладонь с дверной ручки переместилась на живот. Он был совсем плоским. Даже спортивным, учитывая регулярные физические нагрузки, которые Паша устраивал мне в спальне.

Не верилось, что где-то внутри уже росла новая жизнь. Малыш. Мальчик или девочка. Я терялась от новостей. Не была готова ни к еще одному ребенку, ни к свадьбе. Точь-в-точь, как когда-то не была готова к встрече с Пашей.

— Мы всего одну бумажку подпишем, — словно и не слышал моей просьбы, успокаивающе произнес Бояринов. — Никаких «семейных лодок», «богатства и бедности», «пока смерть не разлучит» и прочего.

Он был прямым как стадо баранов.

— Одну? — Для большей точности я показала один палец. — Вот столько!

— Ага. — Паша кивнул. — А потом за Машей и сразу в ресторан. Обещаю заказать твою любимую селедку и мед.

— Молоко не забудь, — вырвалось у меня со смехом.

— Да, и молоко. Сразу литр, чтобы официанту дважды не бегать. Как мне вчера.

Паша взял мою левую руку и нежно поцеловал.

— Ну, если за литр молока…

Невозможно было с ним бороться. Посттравматический синдром все еще не отпускал. От результатов вчерашних тестов на беременность до сих пор кружилась голова. Но отказать мужчине, которого боготворили все мои подруги и дочь, я не могла. Это было преступление похлеще тех, что содержались в Уголовном кодексе.

— Как ты, готова? — Паша распахнул передо мной дверь и помог выйти.

— А можно мне немножко того успокоительного, что было вчера после фильма? — Я поправила блузку. Голубую. Чтобы даже ассоциаций с белым платьем не вызывала. И переступила с ноги на ногу.

— Ты хочешь заняться сексом прямо на улице? — Паша оттянул галстук и, откашлявшись, удивленно уставился на меня.

— Я же сказала «немножко». — Снова пришлось показывать на пальцах. — Один поцелуй. И одно коротенькое признание.

— Тогда… люблю. — Он обхватил меня за шею и притянул к себе. — Очень сильно люблю. — Мазнул губами по губам. Мимолетно, словно пробуя.

— Еще…

Я мгновенно забыла, что сама просила коротко. Вело от этого мужчины. Как в первый раз что-то щелкнуло в черепушке, так и по сей день все рубильники отключались, стоило ему только коснуться.

— Люблю твою дочку. — Паша улыбнулся. — Люблю всех твоих тараканов. — Покачал головой. — И уже люблю того малыша, которого ты скоро мне подаришь. — Он, как в кокон, закутал в свои объятия и, наконец, поцеловал.

Сладко.

До дрожи.

До бабочек. И еще одного «да». Шепотом. На вдохе.

Эпилог

Паша

Я был в курсе, что молния не бьет дважды в одно и то же место, но ко второй в своей жизни поездке в роддом готовился особенно. Как большевики к штурму Зимнего!

Каждая деталь была прописана до мелочей. Каждая распашонка заранее положена в нужный пакет. Каждая схватка жены контролировалась с секундомером.

Итогом можно было гордиться и требовать диплом «Отец года».

Как только настал час икс, Маша была в срочном порядке эвакуирована к Кравцовым. Валентина явилась за ней лично и даже не оставила никаких ценных указаний.

Женю я повез сам, не доверяя скорым и тем более такси.

Феечка в родильном отделении справилась на отлично. После рассказов Лаевского о появлении на свет его двойни, я даже не пытался прорваться к акушеркам. Ждал свое чудо в послеродовой палате. Как псих в дурдоме, раскачивался, сидя на пятой точке. Гипнотизировал часы. И старался дышать ровно — как учили на специальных курсах будущих рожениц.

Жену вернули через три часа. Выглядела моя феечка, примерно как я после недели гриппа. Но в отличие от меня, улыбалась, сияла и готова была хоть сейчас вместе с сыном вернуться домой.

К счастью, ее героического хотения хватило всего на два часа, а после Морфей и усталость сделали свое дело.

Как и положено идеальной семье, отключились мы все одновременно. Малыш — в удобной люльке с прозрачными пластиковыми бортиками. Женя на кровати. С таким же ангельским выражением лица, как и у нашего сморщенного мальчика.