Несерьезные размышления о жизни

Точнее, часть землянки, так как в трех шагах от нас свод потолка обрушился в давние времена и завалил остальную часть помещения. Пол землянки устилала прелая солома, валялись обломки досок, саперная лопата и огарок свечи. Вдоль левой стены виднелись наваленные кучей черепа и кости, явно человеческой принадлежности. Прямо перед нами в земляном завале была выкопана ниша. Из смеси земли и камней торчали обрывки дубленой кожи. А чуть правее, на деревянном чурбачке стоял чугунок. Примерно до половины чугунок наполняли самородки, вымазанные в глине.

Федор ковырнул тростью землю в нише. Кусок земляной стены упал, разломился, и на соломе остались лежать самородки, обрывки кожи и комья земли.

В сыром холодном подземелье совершенно нечем было дышать. Черные стены давили многопудовой тяжестью. Белые черепа скалились из темноты. Зубы у меня уже давно выбивали дробь, а руки и ноги обледенели. И непонятно было: от холода это или от страха. Я обхватила Федора и героически старалась подавить дрожь в коленях. Он прижал меня одной рукой, а второй хотел зачерпнуть самородки из чугунка.

— Не делай этого, — прошелестела я, охваченная суеверным ужасом.

Он послушно отвел руку, и в этот момент до нас долетел отчаянный собачий лай. В три прыжка мы выбрались наружу и остановились, ослепленные светом. Федор первым обрел зрение и поволок меня за руку в ту сторону, откуда доносился Гошин призыв о помощи.

Мы выбежали к поваленному дереву и остановились у обрыва. Гоша грозно лаял и топорщил загривок, охраняя наш берег. А по бревну двигался в нашу сторону Божий человек. Он был уже почти на середине. Увидев нас, он издал звериный рев, воздел пудовые кулаки и попытался ускорить движение. Неуклюжее тело качнулось вбок. Секунду он балансировал на поваленной сосне, взмахивая длинными руками, как ворон крыльями, но не удержался и обвалился вниз.

Гоша замолчал на половине фразы, и нас обступила звенящая тишина. Мы сделали шаг к обрыву.

Тело Божьего человека бесформенной кучей лежало поперек ручейка. Вода перекатывалась через могучие плечи и шевелила его черную спецовку. Голова монстра покоилась на булыжнике. Светлые глаза удивленно смотрели в небесную даль. Душа его, судя по всему, уже отлетела в райские кущи.

— Его нельзя здесь оставлять. Дикие звери обгладают, — пришел в себя Федор.

Он усадил меня под березку, а сам развил бурную деятельность. Ниже по течению, он обнаружил пологий берег, принес тело из оврага и с большим трудом спустил его в лаз. Вход в землянку Федор закрыл надгробьем и навалил сверху еще камней. Потом он опять спустился к ручью и долго фыркал там, отмываясь от глины.

— Все. Вставай, Полина, домой надо возвращаться, — поднял меня Федор из-под березы, где я все время просидела, безучастно наблюдая за его действиями.

Тут, наконец, во мне что-то щелкнуло, открылись кингстоны, и я уткнулась ему в грудь, совершенно неприлично рыдая и размазывая слезы по щекам. Федор, как и все мужчины, растерялся при виде такого водопада, и не знал, что со мной делать.

— Девочка моя, это я виноват. Не надо было пускать тебя сюда. Теперь уже ничего не поделаешь. Видно, на роду ему было так написано. От судьбы не уйдешь…

Судьба следует за тобой неслышной тенью, скользит рядом дуновением ветра. Куда ты, туда и она. Ты можешь нежиться на солнышке, прогуливаться на поводке или облаивать соседского кота, а судьба дышит тебе в холку и сверяется со своей вселенской книгой: пришел твой черед или нет?

Колесо фортуны крутится в небесном механизме, отмеривая твою долю счастья. Крупинки прожитых дней падают на дно гигантских песочных часов. Шестеренки совершённых поступков и нереализованных помыслов вращаются в плоскости прозрачной Бесконечности, сцепляются зубцами в последовательности, известной только Творцу. Все связано в едином движении, будущее предопределено прошлым.

И вот уже кулачковая передача фатума совершила роковой поворот, сдвинулся поршень кармы, и душа твоя возвращается в первоначальное состояние — в Ничто.

Глава 13

Обратная дорога не оставила у меня никаких воспоминаний. Кажется, мы шли очень медленно. Федор иногда нес меня на руках, потому что я без конца спотыкалась. У меня было единственное желание: забраться под душ, смыть с себя все воспоминания, а потом свернуться под одеялом в позе эмбриона и ни о чем не думать.

Солнце уже висело над самым домом, когда мы добрались до нашего дворянского гнезда. Я опять по привычке сунулась в светелку, но Федор придал мне нужное направление и напомнил, что мы переехали.