Несгибаемый

Отец Барса? А ведь действительно! Барса был единственный, кто ждал повышения. Встреча с Полом вызвала новое воспоминание, как я укладываю тело Барсы в могилу, накрывая саваном.

— Скажи отцу, что я сейчас приду, – отгоняя от себя непрошеные образы, произнес я.

Но мальчик уходить не собирался. Он продолжал стоять, растерянно глядя на меня.

— Что-то ещё?

— Как вы найдёте трапезную? – спросил Пол.

Поняв, что снова совершил ошибку, я попытался быстро что-то придумать и мельком кивнул в сторону гримби:

— Этот малой, – заговорческим голосом произнес я, – всегда найдет место, где кормят.

Глаза Пола просияли, и он, как и все дети его возраста, тут же попросил, не отрывая глаз от гримби:

— А можно его потрогать?

Я улыбнулся, распахнув дверь перед послушником, и пригласил его зайти. Мальчик в одно мгновение оказался возле зверёныша, опасливо протягивая к нему ладонь:

— А он не укусит? – замерев перед гримби, уточнил Пол.

Ответить я не успел. Зверёныш быстро обнюхал пальцы мальчика и тут же, подставив ему свой лоб, довольно заурчал.

— Ооо, – восторженно произнес Пол, гладя на рыжего зверя, – да у него уже скоро откроется третий глаз!

— Да ладно! – я ошарашенно подошел к ним, внимательно рассматривая довольную морду.

— Вот тут! – сказал мальчик, указывая на шишку на лбу гримби, которую я раньше не замечал. – Видите?

— Угу, – промычал я, начиная понимать поведение зверя.

— Ментальный глаз для гримби – это не совсем естественное явление, – продолжал говорить Пол, – он появляется даже не у всех запечатленных. Поэтому сильно зудит, что предоставляет гримби большие неудобства.

— И что делать?

— Ну… Можно ускорить этот процесс, давая гримби мятную настойку. Правда, от неё он будет немного вялым, зато не будет вам надоедать, – со знанием дела говорил Пол. – А где вы его нашли?

— В горах.

— А его мама? Вы её убили? – не переставал задавать вопросы мальчик.

— Нет, я просто нашел его одного в горах.

— Вот бы мне так! Вам повезло, – восхитился послушник, и в его голосе прозвучала откровенная зависть. – Говорят, дикие гримби очень опасны. Особенно мать, только что родившая щенят.

В дверь снова бесцеремонно постучали, и, не дожидаясь ответа, в комнату заглянул Марк:

— Ну, и где твой Барса? – возмутился он. – Я так жрать хочу, аж желудок сводит!

— Ой, – вскочил Пол, всплескивая руками, – Меня Барса убьет! Пойдемте быстрее! – и послушник чуть ли не бегом направился в сторону трапезной, жестами подгоняя нас идти быстрее.

— Понятненько, значит, это во всём ты виноват? – строго глядя на гримби, произнес Марк. Рыжий зверь, озадаченно уставился на парня.

— Пошли уже, – толкая Марка в спину, сказал я.

Кельи братьев Милосердия находились на втором ярусе храма, и, чтобы попасть в трапезную, необходимо было пройти по длинному коридору до узкой винтовой лестницы, кажется, четвертой по счету. Если не знать дорогу, то можно было заблудиться, что я и делал первое время. Когда-то отец Эвард рассказывал, что такое строение было придумано для того, чтобы враг не мог быстро захватить храм и у защитников оставался шанс вытурить нападающих, имея преимущество в маневрировании. Вспомнив об отце Эварде, я обратился к Полу:

— Скажи Пол, а отчего умер отец Эвард?

— Когда? – удивился послушник, округлив свои ещё детские глаза.

Я замялся, вспоминая слова Барсы. Повторив их Полу, мальчик весело рассмеялся:

— Отец Барса скорее всего имел ввиду то, что отец Эвард покинул наш храм исследовать серую пустошь. Он отправился в разлом вместе с ещё четырьмя нашими братьями и должен вернуться со дня надень.

Я облегченно выдохнул. Ну, Барса! Надо же было так сказать.

— А братья Рафф и Кейли?

— Они здесь, – произнес послушник, приглашая зайти в трапезную, и открыл перед нами дверь.

В лицо ударил пьянящий аромат жареной свинины и гречневой каши. Послышался монотонный гул голосов и звон посуды. Гримби, втянув носом воздух, без тени сомнения первым вошел в огромный зал. Мы пошли следом. Пол, закрыв за нами дверь, с чувством выполненного долга побежал на своё место.

Марк с горящими глазами разглядывал деревянные столы, расставленные посреди просторной трапезной. Свежие овощи и зелень аскетично лежали между плошками с ароматным хлебом и подносом жареных ребрышек.

— А ничего так живут монахи! Я бы тоже скучал, – произнес парень, жадно сглатывая слюну.

Казалось, что на наше появление никто не обратил внимания, но, помня обычаи храма, я знал, что слух о странных незнакомцах уже распространился повсюду. Я чувствовал, как сотня любопытных глаз рассматривает нас, подмечая каждую деталь. Монахи в кругу друзей будут рассказывать свои предположения, кто мы, откуда и зачем пришли, а потом делать ставки. Чья догадка станет ближе к истине, тот срывает весь банк.

Говорят, что это повелось ещё со времен послушничества отца Эварда. За ставки никого не наказывали и даже поощряли такое поведение, развивая у ордена способности к наблюдательности, проницательности и эмпатии.