Несгибаемый

Мне немного стало не по себе. За последние два дня я уверился, что мои друзья живы, и совсем забыл о том, что не принадлежу этому миру.

— Это Бэливер из Лочлэнда, – произнес Барса несвойственным ему, тихим голосом.

При этих словах святой отец с трудом открыл глаза, вглядываясь в мое лицо.

— Бэливер, – протянув ко мне свою руку, произнес Эвард, – я рад, что увидел тебя, прежде чем покину этот мир.

Я взял его руку в свою, ощутив, насколько она была слаба. Под тонкими пальцами отчетливо чувствовалось, как кровь неровными толчками пробивает себе дорогу по венам. Возможно, мне показалось, но я отметил, до какой степени мой учитель постарел.

Седые волосы, раскиданные по подушке, полностью вытеснили черные пряди, которые на моей памяти ещё сохранялись у святого отца. Глубокие морщины прорезались возле губ, как отпечаток времени на лице. Темные впадины под глазами отражали глубокую скорбь.

— Я прожил дольше, чем мой двойник, – произнес Эвард, протягивая мне свой амулет. – Вот! Возьми его. Я хочу, чтобы он оставался у тебя как память о нас обоих.

Я взял амулет, растерянно глядя на Барса. Монах кивнул, взглядом показывая правильность моих действий.

— Но как…? – чувствуя, что мне не хватает слов задать свой вопрос, я замолчал.

— Барса, Кейли и Рафф, – закашлявшись, произнес Эвард, – они связывают меня с тобой. Но главное не в этом. Мне нужно рассказать вам о разломе.

Новый приступ кашля скрутил святого отца, и я заметил на его губах кровь, что всех взволновало. Барса опередил меня, дернувшись в порыве позвать врача, но Эвард остановил его, схватив за руку.

— Постой! Я не хочу покидать этот мир, не успев всё рассказать. Гейл подождет.

Барса с сожалением вернулся обратно, склонившись над слабым стариком. Эвард продолжил:

— Я был возле разлома ещё совсем молодым, когда мне было лет двадцать. С моей стороны это было любопытство, – святой отец остановился на мгновение, чтобы сделать несколько глубоких вдохов. – Что тогда, что сейчас мне так и не удалось попасть внутрь, но я уверен только в одном: разлом является создателем пустошных тварей. Так было двадцать лет назад.

Эвард замолчал, снова борясь с приступом кашля. В это раз крови было больше. Я налил воды в стакан, стоящий на тумбе возле кровати, и поднес к его губам. Святой отец сделал несколько глотков, благодарно кивнув.

— Теперь разлом выглядит иначе. Он перехитрил сам себя. Создал тварь, которая сильнее его. Пустошники боятся подходить к разлому, бегут, словно он может причинить им вред. Однако на человека разлом действует опьяняюще. Как цветок приманивает своим ароматом, так и он притягивает, зовёт тебя к себе, но только для того, чтобы убить!

Зловеще произнес Эвард, и его голова от усталости упала на подушку. Тяжело дыша, святой отец ожидал, когда прибавятся силы, чтобы продолжить рассказ. Мы с Барсой молча ждали.

— Драгеры, их много. Они окружают разлом со всех сторон. И ещё Тени. Тени приходят ночью. Их можно только услышать по характерному звуку, что издают пустошники. Бэл, Тени идут за тобой! – обеспокоенно произнес святой отец, теряя сознание.

— Гейл! – закричал Барса, открывая дверь. – Скорее, отцу Эварду плохо!

В палату влетели две медсестры и Гейл, который отстранил меня от святого отца.

— Выведите их отсюда! – командовал врач, глядя на монитор, издававший длинное пиииииииииии

В коридоре я сжимал в руках амулет отца Эварда, вспоминая все молитвы, что знал, прося святого Клиэмэйна вдохнуть жизнь в моего наставника. Пусть даже он меня не помнит...

⁎⁎⁎

Противная изморось била в лицо, словно пыталась вырвать из меня последние силы. Я чувствовал, как мозг отказывается думать, сознание будто летело в никуда, ничего не замечая перед собой. Каменная дорожка мелькала перед глазами, петляя и сворачивая то влево, то вправо. Закончилась она у широкой лестницы, ведущей на самый верх каменных стен.

Я продолжал идти, поднимаясь всё выше и прижимая амулет отца Эварда к груди. Больше нельзя допустить ни одной смерти, ни в этот раз. Больше не хочу этого видеть.

Поднявшись на самый верх, я оглянулся по сторонам. Серая пустошь простиралась до самого горизонта, оголяя старые человеческие постройки, словно вскрывая гнилые язвы на мертвой земле. Подул промозглый ветер, зачерпывая пепел с земли и раскидывая его по всей округе.

Сердце уныло давило на грудь, словно пыталось выбиться из тесной клетки. Может, это просто усталость от постоянной борьбы и разочарований. Или же это предупреждение о том, что я должен изменить свою жизнь и начать ценить то, что у меня есть.

— Бэл, – послышался голос Марка за моей спиной, – что ты тут делаешь?

Я оглянулся, стараясь не выдать своего разочарования. Не хотелось никого ни видеть, ни слышать. Хотелось просто, вот так постоять одному, глядя на бескрайнюю даль.

Почему-то вспомнились слова Барса: «Я хотел бы увидеть океан. Почувствовать брызги морской воды на своем лице, услышать ритмичный шум прибоя и наблюдать за бесконечным горизонтом». Сейчас я тоже хотел увидеть океан.

— Что с тобой, Бэл? – заботливо спросил Марк, заглядывая мне в глаза.