Несгибаемый (СИ)

Грудь сдавило с такой силой, что она прижала ладонь к сердцу, боясь задохнуться от той внезапной боли, которая набросилась на нее, стремясь без остатка раздавить ее. Почти, как та самая страсть, с которой он несколько минут назад обнимал и прижимал ее к себе.

— Клэр, любимая, что с тобой?

Голос Клиффорда, чужой, холодный, неважный вторгся в сознание, терзая ее еще больше.

Она и забыла о нем. О его существовании, как забыл и оставил ее он.

Господи, она действительно была отвержена дважды!

Едва дыша, с трудом стоя на ослабевших ногах, Клэр медленно обернулась к человеку, которого, действительно, некогда считала, что любит. Любит так, что отреклась от отца, от своей семьи, от всех тех, кто был дорог и важен ей. Тех, кто составлял часть ее жизни, она была готова принести в жертву на алтаре любви к этому человеку, который стоял сейчас перед ней. Который не сделал ничего, чтобы завоевать ее.

Человек, которого она совершенно не знала. Человек, чьи черты лица она даже не помнила. Его каштановые вьющиеся волосы воздушными локонами падали на молодое, гладко выбритое, романтичное лицо. Глаза… у него были темно-карие глаза, в которых плясало веселье. Беззаботный и совершенно лишённый бремени ответственности за что бы то ни было, он походил на мальчишку, а не на волевого мужчину.

Будто бы издалека раздался печальный голос матери на том первом музыкальном вечере графини Девон, когда Клэр впервые исполнила свою Лунную сонату для дяди Джорджа.

«Какой галантный мальчишка…»

Да, мальчишка. Он всегда был галантным, внимательным, немного легкомысленным, но таким очаровательным, что невозможно было не поддаться его обаянию. Еще почти нежные, миловидные черты лица придавали ему мальчишеский, а не мужественный вид. Беззаботным юношей, который был покорен ее красотой. И ради него она отреклась от отца и своей семьи? Ради человека, который смотрел сейчас на нее так, будто не понимал, что происходит? Человек, который так ни разу не написал ей!

— Клэр… — заговорил он вновь, шагнув к ней.

И внезапно обретая способность двигаться, она выпрямила руку, лежащую на груди в до боли знакомом жесте, останавливая наступление мира, чье прикосновение могло бы быть для нее просто невыносимым. Господи, теперь она так хорошо понимала чувства человека, который делал почти то же самое, отгораживаясь от мира! Человек, который так просто вышел в эту дверь…

Холодея от ужаса, она внезапно поняла, что на этот раз действительно потеряла то, без чего не мыслила свою жизнь.

— Где ты был?

Клиффорд замер на полпути, потупив свои карие глаза.

— Что?

Хриплый стон вырвался из горла, когда стало очевидно, что он действительно не понимает того, что происходит.

— Где ты был всё это время? — спросила она вновь охрипшим, почти неузнаваемым голосом, чувствуя, как ее трясет.

Клиффорд нахмурился.

— Я был здесь. Ты что ж, забыла, что меня вызвал отец?

Клэр рассмеялась бы, если бы у нее так отчаянно не болело сердце. За все те мучения, которым она добровольно подвергла себя ради стоявшего перед ней человека, который даже понятия не имел о том, как нужен ей. Был нужен когда-то…

— Тебе известно, что я вышла замуж? — попыталась она вновь.

Клиффорд заметно сглотнул, но продолжал так же прямо смотреть на нее.

— И человек, который позвал меня сюда и только что вышел, твой муж, да?

«Твой…»

Принадлежал ли Эрик хоть когда-нибудь ей?

Большей боли невозможно было испытать, поэтому Клэр не смогла остановить слезы, которые хлынули из глаз. Вытерев их дрожащей рукой, она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

Внезапно вдали послышался громкий звук хлопающейся двери, а потом Клэр, переведя взгляд на большое позади Клиффорда окно, которое выходило на улицу, увидела высокую темную фигуру, покидающую дом. Эрик не подумал даже остаться, чтобы не помешать ее «воссоединению»! И неожиданно гнев такой силы овладел Клэр, что потемнело перед глазами. Он не остался даже для того, чтобы она смогла потом обрушить свой праведный гнев на него. Рядом был только Клиффорд, заслуживающий не меньшей кары. Она была слишком доброй и за всю жизнь сознательно не обидела никого. Потому что до сих пор ее сердце, ее чувства, ее веру не топтали так безжалостно, как сейчас.

— Ты знаешь, что я по утрам люблю пить чай с клубничным джемом?

Сконфуженное выражение его лица не требовало больше ответа, но он удивленно покачал головой.

— Что?

— И что я могу лазить по деревьям? Тебе будет страшно, если я полезу на ближайшую иву или дуб?

Клиффорд удивленно смотрел на нее.

— Ты что, с ума сошла? О чем ты говоришь?

И Клэр внезапно рассмеялась, глухим, надрывным смехом, не замечая бегущих по щекам холодных как лед слёз. Смеялась и не могла остановиться, потому что знала, что если остановится, она действительно сойдет с ума. Потому что те мелочи, которые когда-то не имели значения, сейчас сложились в такой большой смысл, без которых невозможно было уже жить.