Несгибаемый

И потом. Так случается. Человека прошибает электрический разряд. Буквально трясет от охвативших чувств. А потом все проходит. Как наваждение. Нет, впоследствии-то, разумеется, его будут преследовать отголоски. Изредка. И ничего смертельного. Разве только сожаление. Но это переживется.

Она была не одна. Вместе с ней пришли две молоденькие барышни и четверо парней в студенческих тужурках. Причем двое из них, заметив реакцию Петра и истолковав ее совершенно однозначно, окинули его откровенно вызывающими взглядами. Первый – так, ни на что не годный экземпляр, все-то у него среднее, и рост, и сложение. Хм. И внешность. Второй высок, крепок, под распахнутой тужуркой видна толстовка, облегающая мускулистый торс. И вообще, для студента он выглядит как-то уж больно взросло.

Петр только ухмыльнулся и предпочел отвернуться, направляясь за Завьяловым. Купец же пер вперед, как танк, в поисках свободного столика. Точнее, он следовал за официантом, получившим щедрые чаевые и провожавшим их с явным подобострастием. При этом Игнат Пантелеевич имел весьма решительный вид человека, точно знающего, чего он хочет.

Столик им достался один из лучших. В самом центре зала. Хм. Сомнительное утверждение. Если бы спросили Петра, то он предпочел бы отдельный кабинет или во-он там в углу, рядом с кадкой, в которой росла раскидистая пальма, благодаря чему создавалась иллюзия некой уединенности. Но Завьялов не собирался спрашивать компаньона о его предпочтениях. Как уже говорилось, он точно знал, чего хочет.

Компания из семерых молодых людей расположилась неподалеку, но не в центре, а у окна. Для того чтобы их усадить вместе, официанты проворно составили вместе два стола. Поймав себя на том, что продолжает пялиться на девушку, Петр предпочел сесть к ним спиной. А то очень даже легко можно оказаться в весьма щекотливой ситуации. Потому как он ничуть не сомневался, что все время будет пялиться на незнакомку.

Под легкую холодную закуску полилась первая стопка «Смирновской». И только тут Петр вдруг осознал, что все выпитое им до этого было самой настоящей бурдой. Оно, конечно, водка – она и есть водка. Ни о каком букете тут не может быть и речи. Но ее и не стоит оценивать как вино. Это совершенно разные напитки. Так вот, «Смирновская» была коварной в своей мягкости и крепости. Потому что выпить ее можно много. Непростительно много.

Хотя Петр и сидел спиной, он отчего-то чувствовал на себе взгляд той девушки. Бред, рожденный воспаленным воображением. Но эта мысль была одной из причин, почему он решил ограничить себя в выпивке. Не родился еще человек, способный победить зеленого змия. И не родится. А пьяный человек вызывает только два чувства – жалость и презрение. Ни того ни другого по отношению к себе от незнакомки Петр не желал.

Когда принесли горячее, Завьялов уже успел слегка поднабраться. Нет, он еще не был пьян. Три-четыре шкалика для него так, только для разогрева. Тем не менее кураж уже пошел, и дурная купеческая моча уже начала давить на мозг. А тут еще и пренебрежительные взгляды, бросаемые в их сторону другими посетителями.

– Пригнись, столица, Сибирь гуляет!

Официант как раз закончил расставлять на столе принесенный заказ, когда моча наконец нанесла свой коварный удар. Завьялов выхватил из бумажника пачку червонцев и широким, нарочитым жестом бросил их… на пол. Прямо под ноги. Сумма значительно превышала стоимость заказа, и жест купца был очевиден для любого. Стоит ли говорить о том, что сделал халдей. Разумеется, бросился подбирать деньги под самодовольный и вызывающий хохот Завьялова.

– Купеческое быдло.

Великовозрастный студент не повышал голоса. Тот звучал четко и ровно. Просто произнесено это было именно в тот момент, когда замолк даже смех купца. Так что фразу услышали все. И Петр ничуть не сомневался в том, что и он причислен к этому самому быдлу.

Он вздрогнул, словно его перетянули плетью. Потом медленно обернулся. Нет, он не смотрел на обидчика. Вместо этого он нашел взгляд девушки. Взгляд, полный уничижения и презрения. У Петра словно снаряд в голове разорвался.

Он и сам не понял, как сумел сдержаться. Вот был уверен, что, случись подобная реакция с ее стороны, и он ее растопчет. А тут вместо этого он как-то очень быстро успокоился. Хм. Возможно, сказалась недавно открытая им в себе черта. После первого же выстрела голова начинала работать четко, холодно и расчетливо. И данную ситуацию Петр отчего-то воспринял именно как вооруженное нападение. И пусть тут вместо свистящих пуль были взгляды и слово, по сути, это ничего не меняло.

– Купеческое быдло? Возможно. Но мы гуляем на свои, – холодно произнес Петр в наступившей тишине, разливая водку по стопкам. – Лучше подумайте над тем, как можно назвать великовозрастного студента, который пришел в дорогой ресторан, сопровождая состоятельную особу женского пола.

– Да как ты смеешь! – Студент даже поднялся с места, вперив в Петра гневный взгляд.