Несгибаемый

О как! А Петр о чем. Даже намека на акцент нет. Говорит совершенно чисто. Вот не видел бы перед собой азиата, точно был бы уверен, что говорит свой брат славянин. И неглупый, надо сказать. Вон как вычислил лицо начальствующее. Впрочем, тут особо большого ума не нужно.

– Спасибо тебе, любезный, – не сдержав улыбки, произнес Петр.

– За что? – не понял и даже растерялся японец.

Вместо ответа Петр нажал на спусковой крючок. Затылок японца буквально взорвался, выметнув наружу мозги и перепачкав половину комнаты. Пока его тело падало на пол, нож все же успел прочертить небольшую борозду на коже следователя. Но ничего серьезного. Так, царапина. Петр в детстве перочинными ножиками сильнее резался.

– А за то, что повод дал, идиот, – опуская маузер и не сводя взгляда с убитого, запоздало ответил Пастухов.

Потом опустился на колено и нащупал живчик на шее следователя. Жив. Вот и слава богу. Хороший человек. Было бы откровенно жаль, если бы он отдал богу душу. Опять же, может, посодействует с этой картой. Нет. Об этом Петр подумает потом. Пока будет бежать до саней.

– Кхгы, кхгы! – Кравцов закашлялся и перевернулся на правый бок.

Потом сделал судорожный вздох. Еще. Еще. Зашелся в выворачивающем кашле, все время разминая горло. Петр стоял в стороне, даже не думая вмешиваться. Да он просто не имел понятия, что тут можно сделать.

– Как вы, Иван Янович?

– Кхм. Н-норм-мально. Вот же напасть, – заметив труп, сокрушенно произнес следователь. – А по-другому никак?

– Можно было попробовать в плечо. Но тут без гарантии. В смысле для вас без гарантии.

– А в лоб, значит, с гарантией, – проводя ладонью по кровоточащему порезу, произнес Кравцов.

– Вы живы, Иван Янович, – резонно возразил ему Петр.

– Н-да. С этим спорить трудно. Хотя в контрразведке наверняка решат иначе.

– Да наплевать на них, ваше высокородие. Бумаги-то япошек при нас, и, разобрав их, можно будет понять, чего они хотели. А по мне и так понятно. Не иначе как японцы эти земли почитают своими, вот и делают подробные карты, куда нашим.

– Угу. Только непонятно, что они тут позабыли. Сибирь – это ведь не Дальний Восток, куда распространяются их интересы. Хотя… Они поддержали своими войсками создание независимой Монголии. Согласно договору с богдыханом на территории Монголии находится ограниченный военный контингент японской армии. Может, ноги оттуда растут. Ох, чует мое сердце, что вместо повышения получу я по шапке.

– А как он развязался? – не выдержал Петр.

– Да не развязался он. Попросил перевязать руки, не то они у него уж неметь начали. Вот я и подумал, чего инвалида в Красноярск везти. Опять же, ранен, да и из себя какой-то плюгавый.

– Н-да. Ну хорошо хоть это сейчас случилось. А то ведь мог дождаться, пока я уйду, а там и приласкать вас.

Высказывать свое предположение относительно произошедшего Петр не стал. А японец скорее всего поспешил из-за маузера, доставшегося Петру. Ведь он собирался уйти вместе с картой. Не будь этого, и он, без сомнений, убил бы Кравцова уже после отбытия Петра. После чего спокойно ушел бы.

Разумеется, он мог попробовать пристрелить Петра уже после того, как тот покинет избушку. Но тут как получится. Мало ли, вдруг промажет, а тогда русский может и сбежать. А с раненой ногой догнать беглеца нечего и мечтать.

Нет. Об этом Ивану Яновичу, пожалуй, знать совсем не обязательно. Конечно, если понадобится его совет… Хм. Но ведь придется делиться. Нет. Все же не нужно спешить. Вот пробежится, продышится, а там и решит, как быть.

– Иван Янович, ну я побежал?

– Куда? Вместе пойдем.

– Не думаю, что это хорошая мысль. Мало ли кто набредет на избушку. Обнаружили японских шпионов – и всех поубивали. Нашли бумаги – и все потеряли. Оно вам надо, такие страсти?

– Твоя правда, Петр. Таких страстей мне не надо.

– Я мигом, Иван Янович.

Глава 8 Вольный прииск

Шлеп, шлеп, шлеп. Плицы весело шлепают по воде, толкая колесную плоскодонку вверх по течению весенней сибирской речки.

Чух, чух, чух. Вторя им, пыхтит паровая машина, приводя в движение гребные колеса.

А вокруг стоит такая красота, что просто дух захватывает. Берега сибирских рек – это нечто неописуемое и великолепное. Пологие берега, покрытые лесами, сменяются крутыми утесами, увенчанными деревьями, словно шапками. На смену им приходят луга. Зрелище не менее красивое из-за цветения буйного разнотравья.

В краю бескрайних лесов эти участки смотрятся как-то непривычно. Нет, они появились не заботами человека. И без него случаются лесные пожары, после которых остаются огромные росчисти. А бывает и такое, что свою лепту вносит и весенний паводок. Пока деревья вновь затянут образовавшуюся проплешину, пройдет много времени. А до той поры здесь целиком и полностью хозяйничает разнотравье.