Несгибаемый

Кто-то с силой дернул его, подхватив под руки, и поволок на берег. Голова вновь взорвалась сильной болью. Сонливость слетела в один момент, правда, при этом Петр едва не потерял сознание. Слух выхватил какой-то щебет. То ли китайский, то ли корейский или вьетнамский, а то и еще какой. Словом, говорят какие-то азиаты, Петр ни за что не отличил бы один язык от другого. А вот то, что голоса звучат возбужденно-радостно и даже злорадно, он уловил однозначно. Эмоции, они ведь интернациональны.

Его не просто подхватили под руки, а заломили их и держат практически на весу. Петр, конечно, достает ногами землю, вот только ноги у него совершенно ватные. Потому и висит в хватке незнакомцев, испытывая далеко не приятные ощущения в выламываемых суставах. Перед глазами появилась рука, чтобы отщелкнуть крышку кобуры маузера и потянуть тяжелый пистолет. При этом послышался еще более радостный голос неизвестного, ставшего обладателем великолепного трофея. Хм. Странно, но в этом Петр был уверен.

Наконец он поднял голову и постарался рассмотреть, что тут вообще происходит и кто на них напал. В последнем Петр уже не сомневался. Вопросов вагон, а вот сомнений ни капли. Как и в том, что контузию получил в результате попадания пули. Повезло. Пуля прошла вскользь.

Хм. А вот в отношении везения появились серьезные такие сомнения. Ну а как им не появиться, когда в паре шагов от тебя стоит радостно улыбающаяся мартышка с нехорошим блеском в раскосых глазках. Да еще и играет ножичком нехороших размеров. «Китаец», – отчего-то однозначно определил Петр.

– Зивой, рюськи. Ай халосо, щто зивой.

Н-да. Как там говорил Джон Сильвер из «Острова сокровищ»? Живые будут завидовать мертвым? Сейчас Петр был готов подписаться под каждым словом. Несмотря на свое далеко не лучшее состояние и муть в голове, в эту секунду он это осознал совершенно отчетливо. Ну и как быть? Ждать, что само рассосется? Очень умно. По сути, тут и думать-то нечего. Хотя бы потому, что выбора-то у него нет.

Воспользовавшись тем, что буквально висел на руках у двоих помощников этого умника с ножом, Петр оттолкнулся от земли и сделал переворот вперед через голову. Левой ногой нашел опору, чтобы не шмякнуться оземь. Правой же ударил в грудь стоявшего перед ним китайца. Того тут же отбросило назад. Петр же умудрился приземлиться хоть и на полусогнутые, но все же на ноги.

Руки полную свободу не обрели, но уже не заломлены на болевой. Поэтому он их свел вместе, одновременно посылая вперед свое тело. Китайцы были сильными ребятами, это Петр успел довольно явственно ощутить, но, как в том анекдоте, легкими. Он, конечно, похудел за время работы на прииске, но потерял максимум килограммов пять. Так что низкорослые китайцы дружно влетели в своего валяющегося на земле товарища.

Однако, несмотря на достигнутый успех, Петр не сумел удержаться на ногах и растянулся на животе, въехав подбородком в собственный маузер, выроненный бандитом при падении. От перенапряжения и нежелательных в его положении кульбитов перед глазами все поплыло, приобрело размытые очертания. Петр едва различал даже находившийся перед носом пистолет.

Вот только раздумывать над своим физическим состоянием было некогда. Или пан, или пропал. Причем пропасть ему грозит в очень нехорошей форме. Петр и не раздумывал. Схватил маузер, поднялся на колени, сбросил предохранитель и взвел курок. Патрон у маузера всегда в стволе, конструкция такая, поэтому осталось только нажать на спуск.

Выстрелы затрещали один за другим. Петр стрелял не целясь. Просто наводил руку, словно указывая пальцем, куда собирается попасть, и раз за разом жал на спусковой крючок. Расстояние небольшое, едва ли три-четыре шага, поэтому промахнуться довольно мудрено.

Последний выстрел. Затвор встал на задержку. Петр выхватил из кармашка на кобуре зарядную планку, успев помянуть нехорошим словом отсутствие отъемного магазина. Вдавил блестящие латунью патроны в магазин. Снять затвор с задержки. Все. Снова готов стрелять.

К этому моменту муть перед взором рассеялась, и он смог рассмотреть своих противников. Один лежит без движения. Двое ранены. Первый скрючился в позе эмбриона, оглашая окрестности громкими стенаниями. Второй, тот самый, что потешался, отползает на пятой точке спиной вперед, мелко суча ногами и вцепившись в раненый бок. Надо же. А теперь ему что-то невесело. Во взгляде только животный страх. На поясе кобура с револьвером, но он про него даже не вспоминает.

Угу. Те, кто любит поиздеваться над другими, сами зачастую храбростью не отличаются. Мало того, именно это осознание и толкает их на жестокость. Они словно вымещают злость за свой страх, и чем более сильный духом попадает в их руки, тем большей изощренностью отличаются их издевательства.

Бах! Бах! Мм, бо-ольно-то как. Будто сам себе молотком по башке врезал. Дважды! Перед этим обойму высадил без последствий, а сейчас от двух контрольных голова буквально взорвалась от боли.

– Гав! Гав! Гав! – раздалось с палубы «Карася».

– Лялька, заткнись, – сжимая виски, простонал Петр, и собака тут же послушалась.