Нешкольный дневник

— Хотя в школе он особой душевной чуткостью не отличался, — хмыкнул Соловьев, — правда, уже двадцать лет прошло, как мы с ним школу-то кончили. Тебе, Антон, как человеку окололитературному может быть интересно — там у Никифорова была история почти романтическая…

В этот момент зазвонил мобильный телефон. Соловьев поднес трубку к уху и произнес:

— Да? Что? Еду, хорошо. Немедленно еду. Извините, господа, — церемонно произнес он, — меня вызывают по неотложному делу. Всего наилучшего.

— Вот уж золотце, — вслед ему проворчал майор Голубцов. — Но в одном он прав. У Никифорова в самом деле есть странности. По крайней мере, бывают. Вот взять то же дело с этой Ириной. Сам факт, что к Никифорову обратились за помощью сами проститутки… понимаете, да? И опять же, он мог не верить, а мог просто послать их подальше: мало ли что наболтают непутевые девицы, да? А он поехал. Пошел на риск. И спас девчонку. Она, правда, уже оклемалась — и опять на панель. Зато Колесо вроде больше не трогает ее. А капитан Никифоров… Он раньше в РУБОПе был, в группе быстрого реагирования. А потом ушел — и к нам. Вот так. Странный он, но дело свое знает. Понимаете? Вот лично я… скажу уж честно… не сунулся бы в эту «Карусель» без ордера, без оснований… без всего. А он — сунулся. Ну ладно, Антон Сергеич, бывайте. Всех благ.

4

После этого разговора прошло около двух недель.

Я сидел дома.

Осенние сумерки в пустой квартире почему-то всегда вызывали у меня предчувствие чьего-то незапланированного, нежданного визита. Как будто шел мимо моего дома человек, шуршали под ногами опавшие листья, а потом налетел, взвивая красно-желтые бурунчики листопада, пронизывающий осенний ветер — и остановился человек Осенние прогулки вообще располагают к неожиданным поступкам и ностальгическим встречам. И потому я не удивился, когда услышал резкий звонок в дверь, тотчас же повторившийся еще и еще. Первоначально я подумал, что так бесцеремонно может звонить только один человек, а именно гроза всех жильцов, свирепая глава местного ЖЭУ Марья Петровна, ежедневно проводящая обход квартир с целью застать кого-либо за предосудительным актом самогоноварения. Ко мне она не особо благоволила, так как род моей деятельности вызывал у нее, активистки сталинской закалки, как минимум раздражение. Фразы типа «Пишут всякое, паразиты» и «Цензуры на вас нет, прихвостни загнивающего империализма» повторялись с редкостной регулярностью и демонстрировали тонкое знание вопроса, потому как в молодости Марья Петровна была инструктором парткома какого-то там завода и по совместительству — редактором заводской ура-социалистической газетки с лозунгом «Догоним и перегоним!».

Впрочем, я тут же вспомнил, что Марья Петровна прийти не может, так как не далее как вчера — к облегчению ее многострадальных соседей — поехала погостить к снохе, которую подозревала в клептомании и неуважении к жилищно-коммунальным работникам. Так что грозная старуха никак не могла почтить меня визитом.

Я открыл.

Передо мной стоял среднего роста, плотный мужчина с густыми бровями и такими надбровными дугами, что его глаза представляли собой две маленькие, косо и близко посаженные на широком блиновидном лице щелочки. Подбородок, массивный и властный, в сочетании с мясистыми щеками и маленьким, кнопочным носом, делал мужчину чем-то похожим на боксера. Имеется в виду порода собаки. Что же касается боксера-человека, по всей видимости, это в некоторой степени также касалось моего незваного гостя, поскольку его небольшие уши были характерно прижаты к черепу, а в густой заросли левой брови ясно был виден еще довольно свежий внушительный шрам.

С его серой куртки текло, хотя дождь за окном был не очень сильный: вероятно, на подходах к моему подъезду его окатила какая-то машина. На тот же вывод наводила сочная полоса грязи, идущая по левому рукаву куртки и левой штанине.

Мужчина словно не ожидал, что ему откроют. Он сначала повертел круглой головой, потом растерянно посмотрел на меня, заглянул себе за спину, словно ожидал там что-то обнаружить, и, только после того как я сказал: «Вы к кому?» — произнес:

— Это… издатель, это вы?.. — Он назвал мои полные анкетные данные. — Я тут… по делу.

— Да, это я. Если вы по делу, то, может, пройдете?

Человек с лицом боксера шмыгнул носом и после паузы выговорил:

— Я тут трезвонил в дверь, значит. Это по привычке. Мы когда хазы зачищаем, то или сразу дверь выламываем, или вот так звонок терзаем, как я вам сейчас.

— Хорошо еще, что не выломали дверь, — вздохнул я, с некоторым удивлением разглядывая незнакомца.