Нешкольный дневник

Эту Катю я, честно говоря, видел и раньше. Она рассекала с Костиком-Мефодием, которого я уже однажды проучил. Он называл ее своей телкой. Ревновал. Всех от нее отваживал, кажется. Катька, конечно, девочка ничего была тогда, но все-таки я ничем не выделял ее из всей этой малолетней шантрапы, увивавшейся вокруг крутых парней типа этого Костика. Казалась она абсолютно безмозглым созданием, и если и было у нее что-то выдающееся, так это бюст. Выдавался он, потому что ходила она как-то подчеркнуто прямо, развернув плечи, хотя ничего особенного там у нее под лифчиком я — опытным уже глазом — не наблюдал. Сиськи как сиськи.

А потом я узнал, что Катьку эту в нашу фирму ткнули. При-фонарел немного, потому что совершенно точно знал: Костик, ее урод, имел выход на «крышу», на Хомяка. Знал его лично. И мне, откровенно говоря, не очень понятно было, что боец свою телку толкнул на панель. Вроде у них все гладко до того было, хотя откуда мне знать… Но Геныч слил мне, что ее на панель определил Хомяк, причем если каждая виоловская девчонка получала треть наработанной ею на заказе суммы, то этой, Катьке, не полагалось ничего. Все шло «крыше». Оказывается, она в больнице отвлекла врача, который сидел в реанимационной палате с Котлом. Проще говоря, трахнула его, этого дохтура. У нее какой-то бзик был на этой почве, она же чуть ли не в психушке валялась, в стационаре. Колесами траванулась. Котел кони двинул из-за отсутствия присмотра, врача того бедного нашинковали в мелкую капусту хомяковские отморозки, а Катьку вот в «Виолу» определили.

Я познакомился с ней в первый же день. «Отдегустировал». Ильнара, зная, как я на этом деле навострился, просила меня инструктировать девчонок, которых она — по внешности ли, еще по каким-то там своим наметкам — определяла в элитную группу, которая обслуживала только лучших клиентов и в сауны и, боже упаси, на магистрали никогда не направлялась. Вот Катьку ткнули в эту группу, а меня попросили заняться с ней по полной программе. Все виды секса, семь основных поз, нюансы там всякие похабные. Понравилась она мне — пластичная девочка, фигура хорошая, но глаза напуганы, темные-темные, влажные. Я в зоопарке такие глаза у печальных оленей видел, вывезенных из тундры и загнивающих тут, в этом каменном мешке города.

Она почему-то посчитала меня геем. Потом она говорила, что я так странно себя вел. А что странного — произвел с ней обычный трах, только не так, как, вероятно, ее Костик… он ее, надо думать, собирал в кучку, бросал на кровать, ставил раком да жучил на полную. Катя потом мне говорила, что я двигался слишком нежно, чтобы быть мужчиной нормальной ориентации. Она думала, что нормальный мужик — это обычно грубая и тупая скотина. А я ей зачем-то завернул про французских символистов что-то. Я об этих французских символистах знаю примерно столько же, сколько Василиса-диетчица о биноме Ньютона, просто на язык попало: одна из моих «хороших знакомых» приехала из Франции, сыпала всякой грассирующей белибердой.

Я сначала не понимал, что меня к Катьке тянуло, а потом понял: напоминает она мне. Алку напоминает, матушку мою, сбежавшую с каким-то грузином. Ведь она меня примерно в том же возрасте родила, в каком Катьку ткнули в «Виолу». Даже судьба в чем-то у них схожей оказалась, только Катьку я сам загубил, а Алка подталкивала к трясине, к омуту, к гибели — mci ш. Да что выть на луну? Это я сейчас могу сентиментальничать и махать руками после драки. А тогда если во мне и было какое то сочувствие, теплота настоящая к Кате, так я старательно это скрывал, в том числе и от самого себя — из глупого гонора ли, из-за созданного уже циник-имиджа… не знаю. Самые теплые слова, которые я ей тогда говорил, были советы, как обслужит! клиента, чтобы не было больно и противно. Нет, не по известной схеме: «Расслабиться и получить удовольствие». Ничуть. Наоборот даже. Я говорил ей про то, что клиента нужно считать быдлом. Недочеловеком. Не человеком вовсе. Дескать, если тебя станет трахать обезьяна, ты же на нее, на тварь бессловесную, не станешь обижаться, и если обезьяна заведомо сильнее тебя, так ты не станешь рыпаться, а просто позволишь зверские ее обезьяньи инстинкты утолить. Черт с ней, гориллой! Вот так же и с клиентом: клиент считает тебя сукой, дыркой, давал-кой — а ты считай его тем же! Считай его глупцом: трави байки про свою несчастную жизнь, чтобы он как можно больше тебя слушал, а время шло, и он заказывал еще час или два. Считай импотентом: вытряси из него все его жалкие половые амбиции, чтобы он по полу ползал, чтобы у него ничего не стояло, чтобы у него даже зрачки на тебя подняться не могли!