Несколько дней из жизни следователя (сборник)

Он дал Ветрову прочесть протокол допроса Каменевой — то место, где она говорила, что Борис не был с ней в одной комнате, когда прозвучали выстрелы.

Следователь внимательно наблюдал за выражением лица допрашиваемого. Оно, увы, было бесстрастным.

— Я так и предполагал,— Ветров усмехнулся.— Мелкая, низкая месть! О женщины!— воскликнул он патетически и, прижав руку к груди, признался доверительно:— Конечно, в семейной жизни я вел себя не совсем безупречно. Но из-за этого сводить со мной счеты подобным образом!.. — он покачал головой.

— Вы хотите сказать, что Каменева сказала неправду?— уточнил следователь.

— Ложь чистейшей воды!—возмущенно произнес Ветров.— Она не раз грозила мне. Каждая женщина по натуре собственница. Мужчина для нее, что вещь, должен принадлежать ей весь, полностью, без остатка. Поверьте, она как-то даже пыталась отравить меня. Снотворным. И вот, докатилась...

«На что он рассчитывает? — думал Гольст.— Надеется, что я поверю ему, или просто выигрывает время для подготовки к обороне? Нет, пора кончать игру в кошки-мышки».

— Во-первых, не она пыталась отравить вас,— жестко произнес следователь,— а вы чуть не довели ее до самоубийства. Более того, Ольга уже выпила смертельную дозу люминала, но вы испугались и промыли ей желудок. Даже «скорую» вызвали, но, когда приехали врачи, вы сказали, что сами справитесь с мнимым сердечным приступом жены. Об этом есть соответствующие показания Каменевой,—Гольст положил руку на папку с делом.—А также врача «скорой помощи». Зачитать?

— Нет,— глухо ответил Ветров.

— Дальше. Выстрелы в спальне ваших родителей были произведены с интервалом в 3—4 секунды, а не через полминуты, как вы утверждаете.

Следователь зачитал показания Бобринских и Цыплаковых.

— Ну и что?— хмуро заметил Борис.

— А то, что ваши родители были убиты.

Гольст дал Ветрову прочесть заключение повторной судебно-медицинской и баллистической экспертиз. Тот знакомился с документами долго, несколько раз перечитывал отдельные места, видимо лихорадочно думая, как устранить противоречия между бесспорными фактами и своими прежними показаниями. Владимир Георгиевич терпеливо ждал. Наконец Ветров кончил читать.

— Что скажете?— спросил следователь.

— Ничего,— сквозь зубы процедил Ветров.— Вы хотите заманить меня в ловушку. Уверяю вас — не выйдет!

— Вы сами себя загнали в ловушку,— спокойно сказал Гольст. Совершая преступление, вы допустили массу ошибок. А затем усугубили их своими показаниями. Во-первых, вы сказали, что ружье лежало на одеяле, а оно не могло там лежать. Во-вторых, стреляя в отца, вы перепутали спусковые крючки...

— Как?— вырвалось у Ветрова. Но он тут же осекся.

«Не выдержал»,— отметил Гольст.

Однако Ветров попытался исправить впечатление от своего неосторожного восклицания.

— Я... Я хочу сказать, при чем здесь крючки? И вообще я при чем?..

— Готовясь к убийству, вернее, к инсценировке самоубийства отца, вы привязали веревку к левому спусковому крючку, а выстрел произвели из правого ствола. Патроны были одного калибра, но разной маркировки. Состав вещества, из которого сделана дробь, различен. Можете ознакомиться с заключением.

— Это меня не интересует,— холодно произнес Ветров.

— Следующая ошибка. Вы утверждаете, что дверь в спальню родителей была закрыта. Но в момент выстрелов она была открыта.

— Какое это имеет значение?

— Имеет. На внешней стороне двери обнаружены брызги крови вашего отца.

Это обстоятельство следователь выяснил в самое последнее время, когда производил обыск на даче и допросил Бобринскую. Она-то и вспомнила про кровь. Соответствующие исследования подтвердили это.

— Вы отлично помните.— продолжал Гольст,— что дверь открывается вовнутрь спальни. Внешняя сторона двери в открытом положении как раз обращена к кровати, на которой лежал ваш отец. Если бы выстрел был произведен при закрытой двери, то кровь попала бы на внутреннюю сторону. Что вы на это скажете?

Ветров молчал. Минуту, другую, третью...

— Я вижу, сказать вам нечего,— констатировал Владимир Георгиевич.

— Значит, я ошибся,— неожиданно со спокойной дерзостью заявил Ветров.— Дверь действительно была открыта, когда я вбежал в спальню родителей. Но я был в таком состоянии.,. Не удивительно, что забыл...

«Ну и наглец!»—чуть не вырвалось у Гольста.

Он, ни слова не говоря, перекрутил пленку на магнитофоне, нашел нужное место.

«Дверь в их спальню была открыта или закрыта?»— раздался голос самого следователя.

«Закрыта»,— прозвучал ответ Ветрова.

«Это вы хорошо помните?»

«Отлично помню!»

— Странное выпадение памяти,— заметил Гольст.— А о том, что на вашей майке и трусах были брызги крови, которые заметила при стирке Ольга, вы тоже забыли?

— Я мог нечаянно запачкаться, когда сдернул с отца одеяло,— парировал Ветров.

— Где вы стояли, когда сдергивали одеяло?—спросил Гольст.

— В ногах у отца.

— В какую сторону вы потянули одеяло?

Ветров задумался. Вероятно, почувствовал подвох в вопросе.

— Прошу вас ответить,— строго сказал Гольст.

— Ну, потянул на себя...

— На сей раз память вас не подводит?

— Нет,— не очень уверенно ответил Ветров.