Несколько дней из жизни следователя (сборник)

— Лук возим, Петя... Петр Прокопьевич то есть, — поправился Веник.

— Ну а хоть бы и лук, — отозвался Усков, — что же, значит, и бриться не надо? Ты же мой шофер, в конце концов. Уволю ведь, посмотрю, посмотрю — и уволю к ядреной фене.

— Исправлюсь, — равнодушно пообещал Вениамин Агафонович.

— То-то, — назидательно заметил Усков. — Шофер — это лицо начальника. Слыхал, театр начинается с вешалки? А начальник— с шофера, понял? Ты у меня и «лицо» и «вешалка», понял?

— Давно сверхурочные не получали, товарищ начальник,— после паузы произнес Вениамин Агафонович, или просто Веник.

— Будет, будет. Сам понимаешь, не сезон. Сверхурочные — они, брат, зиждутся на эффективности производства.

Веник удивленно и даже несколько ошарашенно посмотрел на Ускова, окурок прилип к губе. Он давно уважал своего начальника, но такой мудрености в выражениях не ожидал даже от него.

Подъехали к селу, остановили машину у калитки одного из подворий, откуда виднелись теплицы под пленкой.

— Хозяин, — позвал Усков. — Э-гей, хозяин!

Залаяла собака, из дома вышел хозяин.

— Инспектор охраны природы, — представился Усков. — Закупаем у населения посевной материал для народного хозяйства. Тюльпаны, нарциссы, но в основном тюльпаны. Вижу, что есть,— Усков кивнул в сторону теплиц.

— Да есть кое-что, — неуверенно подтвердил хозяин.

— «Кое-что»... Да тут товарное производство, ей богу! Ох, смотри хозяин! За такой огород по головке не погладят. Ну вот что: сдавать продукцию только в «общество», понял? А мы твое домовладение зарегистрируем, чтобы без недоразумений. Вениамин Агафонович, — позвал Усков и властно потребовал бумагу и ручку.

— Да не надо регистрировать, не надо, я и так...—засуетился хозяин.

Усков ненадолго, но глубоко задумался.

— Ну ладно, поверим пока на слово. Веди в закрома, будем смотреть Материал.

Все втроем они нависли над большим деревянным ящиком с луковицами тюльпанов. Усков разочарованно разглядывал «материал», брезгливо перебирал луковицы, помял одну, другую пальцами, взвесил на ладони, отбросил небрежно.

— Н-да, хилая цибуля, низкодекоративная, как говорится. Какой цвет? — спросил Усков у хозяина со знанием дела.

— Дак разный цвет — красный, желтый...

— Сортосмесь, значит, — заключил Усков со вздохом. — Что мне с вами делать? Сплошное засорение. Не похвалит меня начальство, не похвалит, сортосмесь сплошная... Это какие газоны выйдут, срам! Вот ты сам подумай, — внушал Усков хозяину,— засадим мы твоим луком газон перед солидным учреждением. Взойдет тюльпан: красный, желтый — все вперемешку. Красиво это? Некрасиво! Выглянет служащий из окна того учреждения, увидит безобразие подобное и настроение себе испортит. А с плохим настроением и работать он будет плохо. Кто виноват? Ты, хозяин, твой тюльпан. И когда наконец появится высокодекоративный тюльпан? Вот был я в Голландии по обмену опытом. Да... Странное государство, скажу я вам. Сыр у них там голландский, а король нидерландский. Да-а... — на Ускова нахлынули воспоминания.— Ну так вот, ты знаешь, хозяин, какой там тюльпан? Один к одному: красный, желтый, лиловый. Цибуля — во! С кулак. Они их, между прочим, называют «тюльпаны», ага, ударение на «ы», на конец. У них в Голландии все слова так кончаются... Ладно, хозяин, десять копеек за корнеплод. Сортосмесь третьего разбора. Вениамин Агафонович, покажи госпрейскурант хозяину.

Вениамин Агафонович полез в задний карман штанов, достал затрепанную бумагу, развернул, молча ткнул пальцем в графу перед носом хозяина. Тот особого любопытства не проявил, но удостоверился.

— Как будем считать, поштучно или на вес? — спросил Усков.

— Долго поштучно, — заметил хозяин.

— Правильно, здесь тысяч десять, не меньше. Пять —уж точно,— быстро поправился Усков. Пять тысяч на десять копеек...

— Десять тысяч, — поправил хозяин.

— Что, будем считать? — ощетинился Усков. — Ладно, шесть тысяч пятьсот. Вениамин Агафонович, посчитай.

— Пятьсот шестьдесят рублей, — быстро выдал Веник.

— Ого! — воскликнул Усков.

Хозяин лихорадочно пытался проверить расчеты, шевелил губами, весь напрягся, даже вспотел.

— Шестьсот пятьдесят, — произнес он неуверенно, — Сейчас схожу за бумагой.

— Не надо, есть бумага. Вениамин Агафонович, давай-ка письменно.

Веник достал из пиджака обрывок бумаги, карандаш и принялся за расчеты.

— Все правильно, — подтвердил Веник расчеты хозяина.— шестьсот пятьдесят.

— Вениамин Агафонович, так же нельзя, ей богу! — сделал выговор Усков. — Это же бухгалтерия, госотчетность, здесь абсолютная точность требуется, до последней копейки. Ошибки в нашей работе недопустимы, учти, понял? Отсчитай деньги хозяину все до копейки и будем грузить.

— Ну вот, в расчете, по рукам. А с тебя, хозяин, расписочка. Служба, извиняюсь, документ любит. Значит, пиши: получено от инспектора охраны природы Ускова шестьсот пятьдесят рублей ноль-ноль копеек, порядок.

Усков аккуратно сложил бумагу, примял пальцами сгибы и сунул в карман. Загруженный коробками «Жигуленок» тяжело двинулся в путь. Вениамин Агафонович осоловелым взглядом прилип к дороге, Усков задумчиво насвистывал «мани-мани-мани».