Нескорая помощь или Как победить маразм

Возможно, придирчивые читатели полюбопытствуют: «А что ещё за времена благотворительности?» И я им напомню. Времена благотворительности — это трудоустройство в наше бесплатное Здравоохренение. Чистейшей воды альтруизм. А всё дело в денежном довольствии медицинского состава. Зарплата маленькая, а взятки — вещь противная и вымогать их — моральная низость. Поэтому и называется наша работа благотворительностью. Но и здесь глобальных жалоб не следует. Ведь ничего плохого в этом нет. Иногда требуется сеять добро просто так. И не обязательно в рабочие часы. Нет. Не всё в жизни меряется деньгами. Добро определённо нужная штука. Без него мы все вымрем, как мамонты. Единственное, необходимо смотреть, чтобы никто не забыл и про тебя, пока ты это самое добро делаешь.

Итак, дежурил я на «скорой». Стандартная схема с восьми до восьми. Машина, водитель, ступеньки и больные. Однажды ночью вручили очередной вызов. Маразматический пациент, пустая трата времени. Возвращаюсь сонный и опустевший. Моё бренное тело плывёт само по себе, тяжело подтягивая за собой обессилевшие нижние и верхние конечности. Голова болтается словно маятник. Все мысли исключительно о дежурной шконке, на которой особенно приятно растянуться после ночных посещений якобы немощного населения.

Бросив сумку в столовке, захожу в комнату персонала. Свет не включаю, дабы не спугнуть сны возможно отдыхающих сотрудников. Волочу ноги до своей кровати, которая притягивает точно магнитом. Почти уже приземлившись на желаемую поверхность, чувствую неладное. Смотрю внимательно, благо зенки уже попривыкли в сумерках — кто-то тихо лежит ровно в том месте, где должен лежать я. Опять Петрович, наш старый водила, шконки перепутал, предполагаю по наитию. Нежно трогаю коллегу за плечевой сустав — не отзывается. Трясу грубовато и вновь отсутствие эффекта. «Ах, ты парадонок», — шепчу в сердцах, а в голове витает цитата из комедии «Не может быть!»: «Смотрю, лежит уже один на моей кровати, привыкает». Отсутствовал всего час и уже подсидели, вернее, подлежали. Ладно. Пойдём на крайние, непопулярные меры. Включаю свет. Всматриваюсь. Как-то не Петрович это вовсе. Лицо определённо незнакомое и на свет не особо реагирующее. Да и вообще, положа руку на вены, весьма похоже, что моё место занял сапиенс мёртвый (ход мыслей именно в описываемом порядке). Будь я не из медиков, испугался бы громко. А так. Из всех чувств, нахлынувших в подобной ситуации, вспоминаю лишь обиду. Обиду за то, что моментально лечь не получилось.

Подхожу к диспетчеру, мол, в курсе какая катавасия? Так точно, она в курсе. Оказалось, с улицы притащился умирающий больной. Выгнать не смогли, вот и решили положить прямо на мою кровать, первую попавшуюся при входе. Там он, похоже, и умер. Из всех врачей я самый первый вернулся, но про подобный сюрприз мне рассказать позабыли.

Пришлось-таки звонить в труповозку.

Вызов № 20 БРОШЕННЫЙ

Я не знаю, что такое рано, зато я очень хорошо знаю, что такое поздно!

Цитата хирурга

Однако «скорая помощь» не единственное место, где трупик может занять твою кроватку. В больнице тоже иногда всякие казусы приключались. В их создании участвовали все кому не лень. А порой даже и те, кому лень. Реже в казусах участвовал вечно измученный средний медицинский персонал. Иными словами, это медсёстры, медбратья и прочие схожие работники.

Итак, некая барышня по имени Полина работала в нашем стационаре приличное время. Как и положено, она достаточно прилежно исполняла свои функциональные обязанности. Колола уколы, выдавала таблетки и ставила клизмы. Всё прилежно. По ответственности своей, может, и чересчур прилежно. Но, как говорится, и незаряженное ружьё раз в год стреляет. И вот однажды случилось неизбежное.

Началась эта история вновь со скончавшегося пациента. Разумеется, что для больницы подобное не чрезвычайное происшествие. Врач, констатировавший исход, вызывает к себе двух дежурных гражданок в белых халатах и замечает: здесь без вариантов, и он не станет возражать, если они свезут пациента с их отделения в приёмник и далее по этапу в одноэтажное здание. «Там передадите его в руки тем, кто им, собственно, в перспективе и будет заниматься, то есть патологоанатомам», — заключил доктор и направился к другим, пока ещё живым, пациентам.

В этом месте стоит написать, что здание нашей больнички ещё при старом Царе строено. Грузовые лифты хоть и присутствовали, но фуникулировали безобразно. Каждый проработавший в ГБ хотя бы полгода сотрудник легко вам напомнит, как лифт застревал даже с реанимационным больным (перед лифтом, в отличие от наших судей, точно все равны). Поэтому пришлось погрузить тело на кресло-каталку и подвезти к обычному подъёмнику. Но тут выяснилась удивительная деталь — ни одной из медсестёр в лифте с покойным ехать не хочется. Кабинка ведь тесная, два с половиной человека всего помещаются. Так что если ехать с коляской, то выходит почти в обнимку. НИ-ЗА-ЧТО. Дурочек нет.