Нескорая помощь или Как победить маразм

Спустя две недели в почтовом ящике зазвенело приглашение в суд. Товарищ Василий, придя к блюстителям порядка, сразу очутился в комнате судебных заседаний. Обычная мебель, судья в мантии и секретутка в углу. Это поначалу мой товарищ думал, что она секретарша. В итоге она оказалась секретуткой. Как и судья — сво…, ах, таким нехорошим человеком.

— Гражданин судья, — пытался защищаться академик, когда ему предоставили слово. — Я же ходатайствовал о рассмотрении дела по месту жительства.

— Я вам отказала, — холодно констатировала мантия. — Ваш и наш район находятся в одном городе.

— Ну и что? — удивлялся товарищ. — Вы же нарушили Конституцию Царства!

— Я вам отказала и точка, — прекратила полемику госслужащая. — Ещё есть, что пролепетать по делу?

— Есть, — пытался собраться с мыслями мой товарищ. — Там знак не по ГОСТу стоит. За забором!

Он уже было полез в портфель, дабы достать фотоснимок злополучного знака, но на полпути замер, услышав ответные слова:

— Ну вы же видели, что его там некуда ставить? Ещё замечания?

Замечания? Академик отпустил нижнюю челюсть и начал тупо удивляться. Впадал в шок и был близок к обмороку. Это всё равно, как если бы он ехал, и перед носом выбежал бы сотрудник ДПС со знаком «проезд запрещён», именуемым в народе «кирпич». Знак же был. Вы его видели? Давайте права на четыре месяца.

Процесс Вася проиграл. То была дешёвая игра. Игра людей, думающих лишь о пополнении своих кошельков. «Ну, я вам ещё устрою», — в сердцах пригрозил наш док и пошёл обжаловать решение в следующую инстанцию.

В следующей инстанции тоже сидела судья. Она тоже «служила» Закону и членораздельно давала клятву. В её памяти даже остался тот самый день, когда она, получив чёрную мантию, произнесла: «Торжественно клянусь честно и добросовестно исполнять свои обязанности, осуществлять правосудие, подчиняясь только закону, быть беспристрастным и справедливым, как велят мне долг судьи и моя совесть».

Видимо, с годами, долг и совесть совсем перестали повелевать этой личностью. В любом случае, на все доводы моего коллеги вторая судья непоколебимо оставила всё в силе. Знак же был. Вы его видели? Давайте права на сто двадцать денёчков..

Василий поплёлся дальше. Теперь уже в прямом смысле поплёлся, так как лишь после второго суда начался отсчёт лишения. Вышестоящие суды вплоть до Верховного смотрели на фотографию знака за забором и прочие нарушения не иначе как индус, облачённый в буддистскую веру, смотрит на православный крест. «Нарушений не выявлено» — выдавали сухие бланки. Товарищ повздыхал, написал жалобу в Страсбургский суд по правам человека и стал ждать четыре месяца.

Прошёл год. За ним второй. Третий. На исходе четвёртого настенного календаря бумеранг вернулся обратно. Случилось это по классике, в один из тех дней, когда ничего не предвещает беды и никоим образом не наводит на мысли об ответной мести. Иными словами, в небе висела солнечная августовская погода.

Академик Василий дежурил в приёмнике своей почти родной N-ской больницы. Вялое поступление пациентов, перемежалось с одиночными вызовами на отделения и продолжалось обратно. При очередном заходе в смотровую мой товарищ обнаружил старую обидчицу, спустившую в гальюне честь с совестью и лишившую его права управления. Обидчица жаловалась на сердечные боли и чувство нехватки воздуха.

— Так, так, — сказал товарищ, разглядывая ленту ЭКГ пациентки, на которой проявлялся свежий инфаркт миокарда. — Что же вы, гражданка судья, нечестно правосудием жонглируете, а лечиться хотите, как положено? Права-то у меня тогда незаконно забрали. Помните?

Судья, несмотря на сердечный приступ и прошедшие четыре года, Василия вспомнила, поскольку он один из немногих, кто долго и упорно скандалил, да ещё и жалобу накарябал в городскую Коллегию судей.

— Ну, я… — по-детски начала что-то лепетать судья. — Я… Ну… Так получилось.

Она умолкла, нахмурившись, и стала искать спасение. Чуть погодя, видимо, найдя верный, проверенный способ, больная предложила:

— Хотите денег?

— Нет. Мзду я категорически презираю, — категорично отказался Вася. — А вот наказать вас — это пожалуйста. — Он потёр руки. — В больницу вы не ляжете.

— Это как? — поинтересовалась пациентка.

— А вот так, — отрезал товарищ и захлопнул историю болезни. — Молча.

— Да, я, я… я буду жаловаться! — перешла в наступление оппонентка. — Вы же клятву давали!

— И вы давали, — парировал Василий. — А толку?

Не дожидаясь ответа, он встал и вышел из смотровой. Теперь дело оставалось за малым. Главное, как учили, правильно оформленная история болезни. Не зря в медицинской школе семь лет вдалбливали, что данная документация пишется исключительно для дяденьки прокурора.

«Вот в чём прелесть медицины?» — интересовался сам у себя Василий. «А прелесть в том, что, в случае чего, основной документ, по которому можно судить о качестве оказания помощи, — исключительно история болезни. Как её составишь, так и будет. Уколешь больному какую-нибудь гадость, а в истории аккуратно выведешь «Витаминная смесь» и тебя не тронут. Вскрытие покажет, что больной умер от вскрытия. Красота».