Нескромные смыслы Торы. Потаенные сокровища еврейского фольклора

На основании глубокой интерпретации слов из Торы «и на тебя… взойдут [жабы]» (Шмот 8:4) р. Аха утверждал, что каждая капля воды, выпитая фараоном, превращалась внутри его в жабу и заползала в его сердце, где и размножалась. Однако р. Акива полагал, что вначале на египтян напала всего одна жаба – поскольку в соответствующем стихе Шмот 8:6 слово «жаба» стоит в единственном числе; просто она очень быстро размножилась. Р. Элеазар бен Азария согласился с р. Акивой, что сначала была всего одна жаба, вопреки мнению р. Ахи, но призвал его отказаться от рассмотрения аггадического материала и обратиться к трактатам «Негаим» и «Охолот» из Мишны, посвященным вопросам нечистоты. На основании этих трактатов р. Элеазар бен Азария сделал твердый вывод, что первичная жаба только привлекала своим кваканьем других жаб, а вовсе не размножалась. Р. Йоханан дополнил его: «Туда, где оставался хотя бы крошечный кусочек земли, падала капля воды, и тотчас превращалась в жабу». Он интерпретирует Теилим 105:30 («земля произвела множество жаб») в том смысле, по мнению комментаторов Сончино, что сама земля превратилась в жаб. Р. Езекия бен Рабби обратил внимание на то, что жабы вошли «в дома» (Шмот 8:3), предположив, что жабы взывали к мрамору домов: «Приготовь место для меня, чтобы я выполнила волю Творца», после чего мрамор раскалывался и пускал жаб. А на основании Теилим 78:45 «послал на них… жаб, чтобы губили их» он сделал вывод, что, оказавшись в доме, жабы заползали в «укромные места» несчастных египтян и кастрировали их[534]. Остается вопрос, как жабы (лат. Bufonidae) могли кастрировать египтян (известно, что у жаб отсутствуют зубы), но если это был род лягушек, обладающих зубами (лат. anura, anidas, rana), то могли. Впрочем, не столь важно, какие там жабы были, поскольку у мудрецов всегда есть универсальный, блестящий и неопровержимый ответ на этот и подобные вопросы, нам уже знакомый: тогда все организмы, и жабы в т. ч., могли быть другими.

После катастрофического нашествия жаб фараон вроде бы сдался и пообещал отпустить Моше. В итоге жабы сдохли, их трупы заполонили всю землю, и они гнили, издавая зловонный запах (Шмот 8:13–14). Дохлых жаб было такое огромное количество, что каждый египтянин собрал четыре огромные кучи трупов[535].

◾ Вши

Далее Господь превратил пыль во вшей, которые кишели огромными кучами и, обсыпая египтян, кусали их. Фараон к тому времени уже смертельно устал от Моше, что неудивительно. Он жалобно объявил: «Этот сын Амрама каждое утро ко мне ходит. До его прихода я спрячусь, чтобы он меня не нашел»[536].

◾ Твари

Потом Бог наслал каких-то непонятных тварей под названием «аров», в идентификации которых мудрецы расходятся. Р. Йехуда полагал, что это было скопище разных зверей и птиц (иногда их конкретизируют – львы, медведи, пантеры и пр.). Р. Нехемия считал, что речь идет о шершнях и слепнях[537]. В синодальном переводе этих тварей обобщенно обозвали «песьими мухами». Много веков спустя мудрецы погрузились в содержательный и, опять же, очень важный спор, откуда эти твари взялись: часть мудрецов утверждала, что сверху, другая – что снизу, р. Акива – что сверху и снизу, а р. Шимон бен-Лакиш логично предположил, что птицы взялись с неба, а звери – с земли[538].

«Этот сын Амрама каждое утро ко мне ходит. До его прихода я спрячусь, чтобы он меня не нашел».

Египтяне прятались от тварей в домах, но, как рассказывает Луис Гинцберг, Бог вызывал какое-нибудь маленькое животное, которое проникало через окно, открывало дверь и приглашало львов, волков и медведей в дом, а те благополучно пожирали всех, включая младенцев в колыбелях. Если египтянин доверял израильтянину выгулять своих многочисленных детей (просьба не очень логичная в связи с напряженными отношениями, сложившимися к тому моменту между двумя этносами), то подбирался лев и утаскивал одного ребенка, потом медведь – другого, змея – третьего и т. д. В результате еврей-нянь возвращался домой в одиночестве, как в известном романе Агаты Кристи про десять негритят. Египтянин интересовался, куда делись дети, и израильтянин ему подробно сообщал о случившемся[539]. О характере последующей беседы еврея с осиротевшим египтянином остается только гадать.