Несломленный. Сборник прозы и стихов

По бокам тропинки тянутся всё те же скалы, но тут они, благодаря соседству речки, покрыты зеленью и цветами, лишь вершины их, поднимаясь высоко к небу, выделяются темным пятном на бархатистой зелени; — иногда образуются красивые своды, словно арки, из зеленых, пушистых гирлянд хмеля или разросшийся в изобилии по обеим сторонам кустарник перекидывает свои ветви, увитые змеевидными, цепкими стеблями дикого вьюна, беленькие цветочки коего заманчиво выглядывают между листьями, через дорожку; местами дикий крыжовник тянется сплошной стеной, — на ветвях его гроздьями висят продолговатые, зеленые и чуть буреющие с одного боку, прозрачные ягоды, вкусом и видом напоминая виноград. Едва ли удастся пробраться сквозь его чащу, так как масса острых и крепких игл-колючек вопьётся в тело и сильно поранит, будь то животное или человек; немного поодаль растёт целыми семьями «меньший брат» крыжовника — дикий миндаль; красиво-изрезанная, серебристым налётом подёрнутая листва хранит под собою огромные, острые шипы, а на концах его ветвей сидят пушистые, мягкие и желтенькие барашки, величиной с урючную косточку, а выше, на солнцепёке, разрослись кусты черной и красной смородины, сплошь осыпанные крупными ягодами. Много и других кустарников, трав и всевозможных цветов произрастает в этом неограниченном просторе земли, воздуха и света, не стесняемые никем и ничем!!

Чем дальше углубляешься в ущелье, тем природа становится первобытнее, скалы огромнее и величественнее и уже вдали показываются вершины, увенчанные шапками снега, ослепительно блестящего под лучами яркого солнца, — а ниже, на горном плато, видны стройные силуэты, а порою целые группы, пихт и лиственниц, ещё ниже расстилаются необозримые луговые пространства, поросшие в изобилии прекрасными горными травами и чудными цветами — безопасное убежище диких животных и птиц.

Проехав ещё немного, вдруг обнаруживаешь, что дорожку, вернее едва заметный след, преграждает груда булыжников, валежника, песка и дальше не представляется возможным ехать, так как весь дальнейший путь загромождён спустившейся, огромнейшей оплывиной, иначе говоря той же лавиной, но только не снежной, а из огромной массы камней всех величин вперемежку со всяким мусором.

Следовать дальше можно лишь пешком, с большим трудом преодолевая все загромождения. Природа ревниво стережет свою неприкосновенность и редко кто, набравшись сил, мужества и неутомимой энергии, проникнет в непроходимые дебри девственных лесов, где ещё ни разу не раздавался звук топора, и на необозримо-роскошные, травянистые луга, где ещё не бывала нога человеческая; — много нужно трудов и сил, прежде чем эти источники богатств будут подвластны воле человека!!

Вблизи этой оплывины, и без того быстрая речонка, с остервенением мчится через огромные камни и многие из них увлекаются её силой; она здесь становится полноводнее, ибо недалеко те вершины, которые питают её снеговой водой.

Но несмотря на её неимоверную быстроту и бурливость, в ней ухитряются стоять против течения, противопоставляя бешеному напору воды лишь свои крепкие красноватые плавники, серебристые, юркие рыбки, величиной со среднюю стерлядь, которых называют «хайрюзы». Эта рыба, имеющая нежнейшее, вкусное чуть розоватое мясо — может жить лишь в горных быстрых речонках, а не в стоячих тихих водах; она так хрупка и нежна, что не выдерживает перевозки на какие-нибудь десять вёрст и портится, но когда она приготовляется свежей, то вкус её обаятелен; ловят её удочками в ясный и солнечный день, когда она весело резвится в в прозрачных волнах; а в пасмурную же погоду она уходит под камни, корни деревьев, в глубокие страшные омуты — словом, прячется от непогоды!

Тропинка по-прежнему загромождена беспорядочно наваленными грудами камней свалившейся оплывины и проехать дальше нельзя. Неужели все удовольствия незнакомой тропы кончились? Нет ли поворота вправо или влево? Точно, — чуть заметный в густой траве след поворачивает вправо и убегает змейкой за ближайший скалистый обломок — и никакая сила воли не заставит оставаться на месте или повернуть назад, не увидев таинственные недра этого прелестнейшего уголка. Та же растительная глушь, те же оригинальные арки-своды из зелёных ветвей. испещрённых всевозможными цветами; кое-где в сырых местах растут массами незабудки, приветливо кивая своими голубыми головками, о чём-то неведомом звенят хрупкие, белые ландыши, — но мостиков уже нет, а просто переезжаешь вброд шаловливую речку, въезжаешь на возвышенности, углубляешься в чащу, снова переправляешься через речонку, а дорожка всё бежит и бежит без конца!